Нарисуй меня - Алина Ланская Страница 19

— Ну что, вы так и будете здесь сидеть? Макс?

Раскрасневшаяся Инна схватила со стойки мой недопитый коктейль и за пару жадных глотков осушила рюмку.

— Извини! — Пожимает плечами, но по голосу понятно: ей совершенно не жаль, что схватила чужой бокал. — Пить хочу.

— Может, закажешь себе? А заодно и Марине? — резко бросил Генварский.

По спине пробежал холодок — не хотела бы я, чтобы он со мной разговаривал таким тоном. Тоном, который парализует волю и заставляет покорно делать то, что тебе велят. Лукьянова мгновенно переменилась в лице, попыталась улыбнуться мне и тут же спросила:

— Что ты будешь?

— Спасибо, ничего. Я просто посижу.

— Какие-то вы скучные, Макс, я тебя не узнаю. Вы как на похоронах мрачные сидите. Случилось что?

А вот и Дугин вернулся.

— Скорее, задумчивые, День. — Максим провел рукой по волосам, не замечая, как преданно на него смотрит Лукьянова. — Веселитесь, ребята.

Он нервно постучал по столешнице костяшками пальцев. Дугину хватило ума все понять правильно — подхватил за талию Инну и утащил ее обратно в толпу разгоряченных тел.

— Я хочу домой.

Генварский кивнул, словно ждал этих слов.

— Поехали.

Он молчит в машине, я тоже. Была бы на месте По любая другая девушка, я бы уже и думать забыла, но это моя сестра. Я так ухватилась за По после смерти папы, что ближе ее у меня и нет больше никого. А если Полина в него влюбилась или еще что? Откуда эти даты в еженедельнике? У нее точно кто-то был, но Максим клянется, что лишь видел ее издалека, никогда с ней не разговаривал, даже близко не подходил.

Он кажется таким искренним. И в клубе, и сейчас в машине — крепко сжимает мою ладонь. Чуть прикрыл глаза, но я знаю, стоит мне заговорить…

Я не сказала ему, что делала на этой чертовой презентации, не сказала, как По чуть ли не билась в истерике из-за того, что где-то застряла и не может быть там. Я вообще ему ничего не сказала.

— Это твой дом? Я не ошибся? — нарушает тишину Максим. — Быстро приехали.

Слишком быстро.

Машина останавливается недалеко от ворот, все точно так же, как и неделю назад, когда он привез меня после нашего свидания.

— Марина! — негромко окликает он, и я замираю на месте. Его руки дарят тепло и успокоение, в них я хочу спрятаться. — Я понимаю, ты растеряна. Понимаю и не тороплю. Но с тобой я наконец чувствую себя живым.

Ладонь нежно гладит мои волосы, и я невольно прикрываю глаза. А потом он с шумом выдыхает и уже крепко держит мое лицо в своих руках, заставляя смотреть ему прямо в глаза.

— Откуда ты только взялась такая?!

Во взгляде столько непонятной мне боли, которую я хочу стереть, чтобы никогда ее больше не было с нами. Вот сейчас, именно сейчас он настоящий. И он не врал мне, не знает он По, и ничего у них не было. Теперь я уверена в этом.

— Я давно по-настоящему не ухаживал за девушками, Марина. — Взгляд его смягчается, а я забываю дышать, вживаюсь в каждое слово. — Боюсь, что уже забыл, как это — нормальные отношения, да и не знал на самом деле. Но ты ведь расскажешь, как правильно?

— Я? — растерянно переспрашиваю.

Слышу легкий смешок, его сильные руки снова обнимают меня за плечи.

— Понятно. Тогда будем вместе учиться. Хочешь этого?

Отношения? Настоящие? С ним?

Да!

— Я тебя не тороплю. — Проводит большим пальцем по верхней губе, заставляя снова замереть. — Мне нужно кое-что важное сделать на выходных, я буду занят. Но тебе стоит только позвонить, и я приеду. Сразу же.

Молча киваю, потому что не в силах ничего сказать, просто боюсь все испортить. Я знаю свой ответ, он готов уже давно, но Максим прав. Мы не будем торопиться.

— Спокойной ночи, Марина…

Я думала, что не смогу спать этой ночью после всего случившегося, но заснула, едва коснувшись головой подушки. И это был самый спокойный и мирный сон за последние дни.

Утро пятницы приносит в постель яркое солнце и отличное настроение. На душе легко и светло. Даже срочные дела, прилетевшие из учебного управления, не стерли улыбку с лица. Максим предложил отношения. Настоящие отношения.

Переношу в файл отчеты преподавателей, стараюсь не накосячить, чтобы потом не переделывать и уйти вовремя. Я хочу увидеть По, посмотреть на нее и понять, что чувствую. Мне не нужно ее разрешение, чтобы встречаться с Максимом, мы оба взрослые люди, особенно если сложить наш возраст и поделить пополам. Я очень беспокоюсь за нее. Знаю, что, когда она придет в себя, я ей все объясню. И она мне расскажет, зачем следила за Максимом. Хотя я этого точно не знаю. Может, ее интересовал не Генварский, а Дугин или еще кто.

В училище не задерживаюсь ни минутой дольше, чем нужно, хочу побольше времени побыть с Полиной.

Больница встречает привычной толпой у регистрации, специфическим запахом и… отсутствием Львова. Я уже привыкла с ним разговаривать каждый раз, когда прихожу сюда, но сегодня меня встречает медсестра. Та самая, которая переживала, есть ли у нас деньги.

— Приходила в себя пару раз, на слова реагирует, даже пыталась сказать что-то.

— Ого! Это же здорово! Я больше недели не могу с ней поговорить, врач говорил про отек мозга, что ее нельзя тревожить, что она очень редко и ненадолго в сознании.

— И сейчас не сможете. Спит она, почти все время спит. Ей уже должно быть лучше, но это вы у доктора потом спросите.

Никак не привыкну видеть По такой — спокойной и молчаливой. На голове становится меньше бинтов, но лицо по-прежнему бледное.

Вытаскиваю из сумки фотографии в рамках, давно их нужно было принести. Пусть увидит, как придет в себя, маму, меня, себя…

— Я тебя очень люблю, — шепчу, потому что боюсь нарушать звенящую тишину палаты. — Ты поправишься, и потом я тебе все-все расскажу. Обещаю.