Достоинство - Джейн Фэйзер Страница 19

— Поскольку я являюсь членом вашей большой семьи, сэр, я чувствую себя обязанной поступить именно так, — ответила она.

Ричард казался пораженным до глубины души. Тарквин ухмыльнулся, подивившись такому самообладанию юной особы.

— Желаю вам всего хорошего, Деннисон. — Он повел Джулиану вверх по лестнице в ту маленькую гостиную, где они увиделись впервые.

Когда они оказались в комнате, он отпустил ее руку, закрыл дверь и дернул шнурок звонка.

— Насколько я помню, ты пьешь только шампанское.

Джулиана отрицательно покачала головой, хотя понимала, что эта попытка обмануть графа выглядит по-детски бессмысленно.

— Нет, не только.

— А, — понимающе кивнул Тарквин. — Ты хочешь поставить меня на место, как я вижу.

— А это возможно?

— Сомневаюсь, — засмеялся граф. — Так что мне заказать для тебя?

— Ничего, спасибо.

— Ну как угодно.

Он попросил лакея принести себе кларету, а сам встал позади кресла, положив холеную белую руку на его спинку, и неотрывно глядел на Джулиану. Она подошла к камину и стала смотреть в холодный, пустой очаг.

Тарквин обнаружил в Джулиане качество, которое восхищало и необычайно притягивало его. Трогательная ранимость причудливо сочеталась в ней с твердой волей и яростной решимостью бросить вызов целому свету, если ее права и свободы каким-либо образом ущемлялись. Ее нельзя было назвать хоть чуточку красивой. Неправильные черты лица и неуклюжие манеры никак не соответствовали общепринятым представлениям о красоте. Но при одном только воспоминании о ее теле в Тарквине закипала кровь. Ни один мужчина не признал бы это тело несоблазнительным. Люсьен наверняка не сочтет ее привлекательной, чувственность этой девушки слишком необычна, чтобы быть доступной его пониманию.

Вдруг Джулиана бросилась в кресло и с такой силой сбросила туфли, что одна из них угодила на трюмо. Канделябр, о который она ударилась, зашатался, и несколько капель воска упало на полированную поверхность.

— Черт бы побрал эти проклятые туфли! — Джулиана со стоном принялась растирать затекшие ступни. — И кто это выдумал носить на ногах такие орудия пыток!

— Большинство женщин делают это с легкостью и не без удовольствия, — заметил граф, немало удивленный такой внезапной переменой в ее настроении. Волосы скрывали от него выражение лица девушки, но он легко представлял недовольно поджатые губы, раздраженный блеск в глазах. Тарквину показалось странным, что уже после второй встречи он может с точностью предсказать ее реакцию на то или иное событие.

Джулиана подняла голову и убрала волосы с лица. Граф убедился в том, что не ошибся.

— Мне наплевать на других! Это просто невыносимо. — Она с облегчением вытянула ноги.

— Со временем ты научишься носить их, — сказал Тарквин, снимая туфельку с трюмо. Потом он подобрал другую, которая очутилась в ведерке с углем, сдул пыль с тончайшего атласа и пробормотал: — Достойное обращение с парой туфель, которая стоит пятьдесят гиней.

Так, значит, все же он покупал для нее наряд! Джулиана откинулась в кресле и беззаботно ответила:

— Не огорчайтесь, ваша светлость. Я уверена, что множество продажных женщин с радостью примут эти туфли в подарок.

— Да, наверное, — сказал он, немного подумав. — Если только среди них найдется женщина с таким огромным размером ноги.

Приход лакея с кларетом помог Джулиане взять себя в руки и не отвечать резкостью на неучтивые слова графа. И когда слуга ушел, она уже была готова спокойно воззвать к лучшим чувствам графа, как и собиралась.

— Ваша светлость, — начала она, поднявшись с кресла и гордо выпрямившись. — Я прошу вас оставить касающиеся меня притязания. Жестоко с вашей стороны требовать подобной вещи от девушки, не имеющей ни покровителя, ни друзей. Наверняка найдутся женщины, которые не откажутся… может, даже будут рады… заключить с вами эту сделку. Я не из их числа. Пожалуйста, позвольте мне беспрепятственно покинуть этот дом.

Тарквин знал, что почти любая женщина на месте Джулианы ухватилась бы за его предложение, сулящее богатство, безопасность, положение в свете. Так что она либо деревенская дурочка, либо очень редкая и необычная гордячка. Тарквин не стал делиться с ней своим открытием, а просто ответил:

— Насколько я понимаю, крошка, плаксивые жалобы тебе не свойственны. — Он глотнул кларета и добавил: — В твоих стенаниях не было ни на грош убедительности.

— Черт бы побрал эту сволочь трактирщика! — воскликнула Джулиана. — Отродье грязной потаскухи! Мерзкая, вонючая свинья! А если вы думаете, что сможете силой принудить меня к чему-либо, то это самое большое заблуждение в вашей богомерзкой жизни!

Она бросилась к графу с самыми враждебными намерениями, но наступила на подол платья и чуть не упала, успев ухватиться рукой за спинку кресла. Когда она подняла глаза, в них сверкала дикая ненависть. Она сжала кулаки и заскрипела зубами от ярости.

Тарквин невольно отшатнулся, внезапно утратив желание шутить. Вне всякого сомнения, мисс Джулиане претило его остроумие.

— Хорошо, хорошо. — Он примирительно сложил ладони, будто собрался молиться. — Я прошу прощения за свою дерзость. Присядь, пожалуйста, и давай начнем все сначала.

Джулиана оторопела. Лихорадочный румянец покрыл ее щеки, грудь взволнованно вздымалась.

— Подлец и сукин сын! — свирепо процедила она сквозь стиснутые зубы.

Тарквин приподнял бровь от удивления. Это уже чересчур! Он подождал, пока Джулиана успокоится, и когда ее дыхание выровнялось, холодно спросил:

— Ну что, поток твоих грязных оскорблений наконец иссяк?

— Нет оскорбления, которое я могла бы нанести вам, ваша светлость, равного тому, которое вы собираетесь нанести мне, — мрачно ответила Джулиана.

— Я вовсе не намерен оскорблять тебя. Сядь и успокойся. Выпей вина.

Спокойный и заботливый тон графа подействовал на Джулиану обезоруживающе. Она села и приняла от него бокал вина. Вспышка ярости лишила ее сил и приблизила к осознанию собственной беспомощности.

— Почему же все-таки вы не хотите подыскать другую женщину? — устало поинтересовалась Джулиана.

— Да потому что лучше тебя мне никого не найти. — Он стал медленно загибать пальцы на левой руке. — Ты обладаешь всеми качествами, чтобы стать женой Люсьена, не вызывая ни у кого удивления. Ты можешь стать хорошей матерью моего ребенка. И, наконец, тебе просто необходимо то, что я предлагаю взамен: безопасность, высокое положение, деньги. И что самое важное, Джулиана, — независимость.

— Независимость? — удивленно переспросила она. — Какая же может быть независимость при том, что вы принуждаете меня к сожительству?

Тарквин поднялся и прошел к столику, чтобы налить себе еще вина. Девушка эта отнюдь не глупа, и вопрос в том, не напрасно ли он теряет с ней время. Он обернулся и стал разглядывать ее, смакуя вино.