Ворон и роза - Сьюзен Виггз Страница 18

Она заставила себя выдержать его взгляд. Что видели эти глубокие, загадочные глаза, когда смотрели на нее? Скрывали ли они воспоминания о прекрасных женщинах, которые жили в его прошлом? Однажды он сравнит ее с томными красотками и найдет, что она тускнеет перед ними.

— Нет, — сказал Вильгельм.

На мгновение девушка ужаснулась, что опять заговорила вслух, но он снова повторил:

— Вы — исключение, Лорелея.

Его руки нежно обхватили ее лицо, большой палец медленно заскользил по гладкой коже. От этой неожиданной ласки у девушки вдруг отяжелели веки. Не смея поднять глаза, она наблюдала, как травинки опускаются на дно лохани.

— Вода становится холодной, — смущенно проговорила она.

— А, вы избегаете темы разговора. Вы вкладываете в свою работу всю душу, Лорелея, — он взял ее влажную руку. — Интересно, вы так заботливо ухаживаете за всеми своими пациентами?

— Нет, — отскочив в сторону, она схватила полотенце, которое положила согреваться на печь. — На сегодня процедура закончена. Можете вытащить ногу из лохани, — проговорила девушка и начала осторожно вытирать ее. — Вы — особый пациент.

Вильгельм посмотрел куда-то поверх ее головы.

— Из-за потери памяти?

«Потому что меня что-то влечет к тебе, — хотелось сказать ей. — Потому что у меня подпрыгивает сердце, когда я прикасаюсь к тебе». Но Лорелея промолчала. Ее признания еще больше смутят его.

— Лорелея, посмотрите на меня.

Она прекратила вытирать полотенцем его ногу и подняла взгляд. Вильгельм хмурился, его лицо было безжалостно красиво.

— Вы очень умны, Лорелея, — сказал он. — Но вы этим не пользуетесь.

— Почему вы так говорите?

— Потому что вы тратите не меня свои нежные чувства. Отец Джулиан не получил ответа на свой запрос в Бург-Сен-Пьерр. Никто не объявлял меня пропавшим. Вам говорит это о чем-нибудь?

— А о чем мне это должно говорить?

— Это говорит о том, что я одинокий человек и совсем неподходящая компания для такой впечатлительной молодой девушки. Бог мой, каноники поняли это с самого начала, — Вильгельм кивнул в сторону отца Ансельма. Старик спал, надвинув на глаза свою высокую шапку и вытянув ноги к печке. — Они не оставляют нас наедине, что, возможно, очень верное решение.

Девушка натянула ему на ногу чулок.

— Вы не хотите сегодня прогуляться?

— Хочу. Вы согласны со мной или нет?

— Нет, — просто ответила она. — Зная, что вы полезны для меня.

— Что, вы под этим подразумеваете?

— Во-первых, мой трактат. До вашего появления желание поделиться своими мыслями с другими докторами было всего лишь мечтой, которой не суждено сбыться.

— Со временем вы бы решились на этот шаг.

— Возможно, — нагнувшись, Лорелея отвернула штанину его брюк, застегнула манжету и протянула руку, чтобы помочь ему встать, но мужчина отказался от ее услуги. — Но, скорее всего, не решилась бы никогда, нет.

— Почему?

Девушка не могла смотреть ему в глаза.

— Вы будете смеяться, если я скажу.

Пальцем Вильгельм приподнял за подбородок ее лицо:

— А вы попробуйте.

Его темно-синие глаза смотрели с вызовом.

— Боюсь.

— Чего? — напряженно спросил он.

— Мира за пределами гор, — тихо прошептала Лорелея. В ней росло отвращение к себе самой. — Я еще никому в этом не признавалась.

— Но вы говорили, что хотели бы учиться в университете.

— Мечтать не вредно, зная, что мечта никогда не осуществится. Я живу здесь всю свою жизнь. За пределами приюта мир такой чужой, такой непонятный и пугающий, — робко улыбнувшись, она помогла ему надеть сапоги и толстый шерстяной жилет, затем аккуратно подвязала сломанную руку. — Но вы заставили меня действовать. Вы пробудили во мне мужество и надежду.

Они отправились к псарне, где их приветствовала дюжина псов. Моложавый, смуглый хозяин сидел на скамейке, установленной на усыпанном сеном полу. Он чувствовал себя в своей стихии рядом с мохнатыми подопечными. Возле отца Дроза сидел пес по кличке Иван, положив свои огромные лапы на колени каноника.

Отец Дроз поднял глаза и усмехнулся.

— Подрезаю ему когти, — сказал он. — У Стеллы начинается течка, и я хочу спарить их.

Вильгельм поперхнулся от неожиданности, удивленный откровенным заявлением отца Дроза. Он отвернулся и принялся изучать прикрепленную к стене карту. Лорелея заметила, что его уши стали пунцовыми от смущения.

— Вильгельм заявил, что он уже в силах отправиться на прогулку, — сказала она. — Можем мы взять с собой Барри и Красавицу?

Улыбка исчезла с лица отца Дроза. Он бросил настороженный взгляд на Вильгельма, а потом подозвал Лорелею ближе.

— Я думаю, тебе не стоит этого делать, дорогая, — тихо проговорил он. — Настоятель запретил нам оставлять тебя наедине с нашим загадочным гостем.

Девушка гневно поджала губы.

— Посмотри на него, святой отец. — Вильгельм шел вдоль загона, останавливаясь, чтобы погладить каждую собаку. — Он же безобиден. Кроме того, мы будем не одни.

— Да. Собаки, хорошие защитники.

— И они любят Вильгельма. Ты же всегда говорил, что собаки прекрасно разбираются в характере человека.

— Это правда, — отец Дроз погладил массивную голову Ивана. — С помощью этих существ я узнал о человечестве гораздо больше, чем из проповедей и книг.

— Мы не пойдем далеко. Вильгельму еще тяжело передвигаться.

Отец Дроз растерянно ухмыльнулся.

— Малышка, ты знала, что сможешь уговорить меня. Но если кто-нибудь спросит, — я сильно возражал.

— Ну конечно, — наклонившись, она чмокнула его в щеку и побежала выпускать собак.

Отец Дроз стоял на пороге и смотрел, как они уходят. Он поднял руку и быстро перекрестил их.

«Вы дали мне мужество и надежду».

Дэниел смотрел на ее крепкие ноги, когда девушка пробиралась впереди него через редкий лес из лиственниц и елок. Он называл себя глупцом за то, что помог Лорелее завершить ее кропотливый труд, над медицинским трактатом, тем самым пробудив в ней надежду на признание ее, работы и блестящее будущее, которое могло открыться перед ней. В его власти было лишить девушку не только всех надежд на интересную работу, которой она безгранично предана, но и лишить самой жизни. И все-таки Дэниел настойчиво добивался ее доверия. Почему?

Потому что хотел подчинить девушку своей воле, своим скрытым желаниям, хотел манипулировать ею.

Ему необходимо было завоевать ее доверие для того, чтобы без препятствий, тайно увезти ее из приюта. В голове было немало наполовину сформировавшихся планов. «Уже скоро», — сказал себе Дэниел, в душе ругая свою растянутую ногу изломанную руку.