Цепная реакция - Симона Элькелес Страница 18

— Зуб даю, это из-за драчки с Дуганом в раздевалке, — встревает Педро.

— Удачи, — желает Мариана.

— Спасибо, — отвечаю, надеясь, что удача мне все-таки не понадобится.

Через несколько минут я захожу в администрацию. Пожилая женщина за стойкой явно сбивается с ног — ее со всех сторон осаждают ученики, требуя изменить расписание или записать их к школьному психологу.

Решаю, что лучше будет подождать в очереди, чем возвещать о своем прибытии. Я не горю желанием общаться с Агирре. Марко не единственный, кто называет его упертой сволочью. То же самое я слышал от братьев: они предупреждали, что старый директор, фигурально выражаясь, бьет наповал и пленных никогда не берет.

Дверь в кабинет Агирре открывается, и на пороге возникает высокий мужик в костюме и при галстуке.

— Фуэнтес! — кричит директор, перекрывая шум. Осматривает приемную, пока не встречается со мной взглядом. Кажется, он не особо рад меня видеть. — Ко мне в кабинет, — командует он.

Вздыхаю и принимаюсь протискиваться сквозь толпу. Агирре, присев на край своего рабочего стола, вертит в руках бумажную папку с моим именем на обложке.

— Заходи, Луис. Присаживайся.

Сажусь в одно из жестких кресел возле стола и оглядываю комнату. По стенам развешаны реликвии и достижения старшей школы Фейерфилда, перемежающиеся фотками Агирре с выпускниками прошлых лет. Среди них теннисист, нападающий Национальной футбольной лиги и ведущая программы новостей. Впечатляет.

Интересно, а я лет через десять тоже буду висеть вот тут, на стене в кабинете директора, на фотке вместе с Агирре? Хотя в данный момент мне это точно не светит. Сейчас Агирре смотрит на меня со смесью раздражения и злости.

— В последний раз, когда мне пришлось вызывать кого-то из Фуэнтесов к себе в кабинет, это был твой брат Алекс. Он вечно впутывался в неприятности. — Агирре хлопает на стол папку с моим личным делом. — Я предполагал, что ты будешь не таким, как он, Луис. Во «Флэтайрон Хай» ты учился на одни пятерки. Твоя прежняя школа считается едва ли не лучшей в Колорадо для тех, кто хочет связать свою жизнь с наукой. Ты состоял в школьном почетном обществе, активно участвовал в студенческом совете, играл в футбол и был помощником капитана школьной команды по плаванию.

— Все верно, сэр, — киваю я.

Директор наклоняется ко мне.

— Тогда какого черта ты лезешь драться в раздевалке?

Пожимаю плечами.

— Не знаю.

Агирре медленно выдыхает.

— Если бы я получал доллар каждый раз, когда ученики отвечают мне «не знаю», то уже стал бы миллионером. Нет, даже миллиардером. Я придерживаюсь политики нулевой терпимости. Неважно, что вы с Джастином Дуганом не поделили в раздевалке, — это в любом случае становится моей проблемой. А хочешь знать, как я поступаю со своими проблемами?

Я не отвечаю.

Агирре снова наклоняется вперед и говорит — тихо, медленно, явно желая, чтобы я самозабвенно внимал ему:

— Мои проблемы означают выговоры тебе. Вплоть до отстранения от занятий. Три провинности — и ты исключен.

Он берет со стола синий бланк и протягивает мне. Я сглатываю. Мой первый выговор. И я, что бы ни стряслось, не собираюсь получать еще два. Даже если это будет означать, что все оставшиеся девять месяцев придется откликаться на «мексикашку».

— В мое личное дело это попадет? — спрашиваю, глядя на синюю карточку нарушителя.

— Боюсь, что да.

Вот блин. В голове проносятся видéния, как я врываюсь посреди ночи в кабинет директора и делаю так, чтобы запись исчезла из моего досье. В кино вон гангстеры сплошь и рядом вламываются в офисы и воруют документы. Выброс адреналина в этом случае мне точно обеспечен, особенно если все получится.

— А теперь выметайся! — командует Агирре. — Не хочу больше видеть тебя в своем кабинете, разве только попадешь в почетный список. Заройся в учебники и носа оттуда не высовывай. Тогда мы прекрасно поладим.

— Да неужели? — спрашиваю я.

— Нет, конечно. — Он улыбается и приветственно распахивает руки. — Добро пожаловать в старшую школу «Фейерфилд».