Брак на небесах - Барбара Картленд Страница 18

Герцог был бы поражен, если узнал, как этот выбор улучшил его репутацию.

«Выбирая лошадь, он никогда не промахнется», — говорил один фермер другому, а теперь я знаю, что он не промах и при выборе невесты». А их жены судачили о том, что на свете еще не было невесты, прелестнее ее милости, какое бы свадебное платье на ней ни было.

Нет ничего тайного, что не стало бы явным, и потому скоро все узнали, что и подвенечное платье, и все приданое девушки были подарком маркизы.

Все эти вещи прибыли из Лондона, и догадки о богатстве и красоте содержимого бесчисленных свертков и коробок будоражили кровь всех местных девушек возраста Сэмелы, их матерей, бабушек и прабабушек.

Когда Сэмела с отцом подъехали к деревне в роскошном экипаже, запряженном четверкой великолепный коней, вдоль дороги тесными рядами стояли женщины, махавшие платками. Проводив глазами четверку лошадей, они изо всех сил бежали через боковые ворота в парк.

Экипаж подъехал к главному входу в парк, где на столбах красовались вырезанные из камня грифоны, и проехал через чугунные ворота, украшенные герцогской короной.

К тому моменту, когда кони остановились у маленькой церквушки из серого камня, народу вокруг собралось видимо-невидимо.

Затем, когда Сэмеле помогли выйти из экипажа, толпа, увидевшая ее наряд, ахнула.

Маркиза выбрала его со всем старанием, и результат был столь потрясающим, что о таком платье любая невеста могла бы только грезить. Корсаж из мягкой белой кисеи и очень пышная юбка подчеркивали изящество талии, а вуаль, закрывавшая лицо, делала невесту похожей на нимфу или фею, выходящую из озера. Голову Сэмелы венчала тиара из коллекции сокровищ Бакхерстов, не такая огромная, какую герцогини всегда надевали по случаю начала работы парламента или иных торжеств, а в форме крошечного цветочного венка. Сей головной убор отбрасывал на ее светлые волосы солнечные блики, и казалось, что она несет с собой сияние дня.

Опираясь на руку отца, Сэмела двигалась словно во сне; ей казалось: то, что происходит, не может быть правдой.

Одно дело знать, что ей предстоит венчание, и другое — в самом деле покинуть родной дом и вот уже идти по проходу к человеку, который будет ее мужем.

Ей казалось, что это она просто рассказывает сама себе одну из своих обычных фантастических историй… Но нет, все происходящее было правдой, а вовсе не игрой ее воображения.

Тихое звучание органа, шорох в рядах, где сидели гости, были похожи на музыку ветра, шелестящего листьями в кронах дерев, и Сэмела ни на минуту не забывала о том, что ноги несут ее все ближе и ближе к герцогу.

Ей показалось, что эта дорога никогда не кончится, но внезапно они оказались рядом и она взглянула на него сквозь ячейки вуали: ей привиделось, что герцог заполнил собой всю церковь и вокруг больше ничего и никого не было — только он.

В большом зале было ужасно жарко, и казалось, что очередь желающих пожать руки герцогу и Сэмеле не имеет конца.

Имена людей объявлялись, но Сэмеле они ни о чем не говорили, и громогласный голос дворецкого смешивался с бесконечным потоком поздравлений, пока все эти звуки не превратились в подобие непрерывного рева морского прибоя.

«Поздравляю, Бак, уверен, вы будете счастливы!»

«Как приятно познакомиться, мы надеемся, что будем часто видеть вас и вашего супруга!»

«Примите самые добрые пожелания!»

«Мы с мужем рассчитываем видеть вас у себя, как только вы вернетесь из свадебного путешествия!»

«Всяческих вам успехов!»

И так далее, и тому подобное. Сэмела слышала свой собственный голос, машинально повторявший одно и то же: «Благодарю, благодарю», и пыталась вглядеться в каждого приближающегося с поздравлениями, но это оказалось невозможным.

Затем наконец, когда Сэмела уже изнемогала от духоты и пребывания в одной и той же позе почти два часа, она увидела, что герцог отошел от нее, и подумала, нужно ли следовать за ним.

В этот момент к ней подошел маркиз, вручил бокал шампанского и сказал:

— Верно, вы утомились, но выглядите превосходно и все восхищаются вами.

— Спасибо.

Она не знала, куда направился герцог, и оглядела толпу гостей, полагая, что заметит мужа благодаря его огромному росту.

У них не было возможности поговорить друг с другом, когда они ехали от церкви в открытом экипаже, — всю дорогу до дома их приветствовали оглушительными криками, а дети и взрослые засыпали экипаж цветами: букетиками роз и маргариток, гвоздик из палисадников, цветов шиповника и жимолости из живых изгородей.

На взгляд Сэмелы, все это было так трогательно; она пыталась поблагодарить людей, приветствовавших их, раздавая во все стороны кивки и улыбки. В доме их встретили слуги, которые проводили их по коридору к бальному залу, и Сэмела лишь мельком увидела высокие расписные потолки, картины, флажки и белые цветы, попадавшиеся по дороге.

Там маркиза показала им, что нужно встать у двери, напротив огромных ваз с белыми лилиями.

— Ты так хороша, дорогая! — сказала она Сэмеле. — Молодые женщины аж прослезились при виде твоего платья, понимая, что на их собственной свадьбе у них никогда не будет ничего подобного.

Сэмела улыбнулась и посмотрела на герцога, чтобы увидеть его улыбку, но он глядел в другую сторону, беседуя с маркизом.

Потом поток гостей стал непрерывен, и оставалось лишь любезно благодарить их. Когда она искала глазами герцога, затерявшегося в толпе, подошел отец и обнял ее, а с другой стороны подошла Морин, чтобы поцеловать невесту.

— Как все чудесно организовано! — воскликнула Морин. — Ты похожа на настоящую принцессу из волшебной сказки!

Сэмела была в восторге. Затем Морин шепнула:

— Я молюсь, дорогая, чтобы ты была так же счастлива, как я.

Накануне рано утром Сэмела была на свадьбе отца и Морин в маленькой церквушке, где девушку в свое время крестили.

В отличие от ее шумной свадьбы это была очень тихая, скромная церемония; графу было неловко опережать дочь, но обе женщины убедили его, что так будет лучше.

— Дело не только в том, что я хочу присутствовать на твоей свадьбе, папа, — сказала Сэме-ла. — Но ведь, как только я уеду, Морин придется вернуться к себе, то есть ты останешься один, а я этого не могу допустить. Так что, прошу тебя, давайте поскорее вас обвенчаем.

Под влиянием их уговоров и собственных чувств граф быстро получил особое разрешение от церкви, и местный викарий, старый его друг, согласился обвенчать их без оглашения.

Обряд не сопровождался даже музыкой, и все-таки Сэмеле казалось, что она слышит пение ангелов. Теперь она была спокойна за отца, а его невеста вся сияла от радости.

Когда граф надел кольцо на палец Морин, Сэмела видела, с какой любовью смотрит на него ее мачеха, и не сомневалась, что теперь с бедностью и лишениями последних лет будет покончено.