Сама себе враг - Виктория Холт Страница 18

Мать критически оглядела меня. Я всегда стеснялась своего роста, поскольку была немного ниже, чем большинство девушек моих лет. Мами обычно говаривала:

– Вы маленькая и прелестная. Изящная и женственная. Что хорошего в дылдах?!

Но я заметила, что у моей матери другое мнение. Она явно боялась, что мой небольшой рост может стать помехой на пути к английскому трону.

Я попыталась выпрямиться, чтобы казаться как можно выше.

– Так лучше, – кивнула королева. – Когда встретишься с лордом Кенсингтоном – не вздумай горбиться. Говори с ним уверенно. Не упоминай, что знаешь о поездке принца в Испанию. Об этом лучше молчать. Впрочем, нам повезло, что визит в Мадрид оказался безуспешным, и принц Уэльский теперь достанется нам.

Затем мать отпустила меня, и я немедленно помчалась к Мами – рассказать обо все, что я сейчас услышала.

– Несомненно, принц попросит вашей руки, – заявила Мами.

– Если я отправлюсь в Англию, ты поедешь со мной, – решила я.

– Конечно же, я поеду с вами. Я буду главной фрейлиной. Вы не можете уехать без меня, – согласно кивнула Мами.

– Я вообще не поеду… если тебя не будет со мной, – сказала я.

– Ну вот! – с деланной беспечностью воскликнула Мами, хорошо знавшая жизнь и гораздо лучше меня представлявшая себе те трудности, с которыми мне придется столкнуться. Впрочем, я поняла это значительно позже… – В Англии будет интересно, – зачастила Мами. – Если мы туда попадем, то… окажемся среди чужого народа. Не сомневаюсь, мы найдем, чем заняться.

Она выяснила, что лорд Кенсингтон остановился у герцога и герцогини де Шеврез. [28]Мне очень нравилась герцогиня; она была поразительно красивая и живая – и имела репутацию «маленькой шалуньи».

– Клянусь, милорд Кенсингтон доволен своим пребыванием у герцога и герцогини, – сказала Мами. – Во всяком случае, у герцогини… Так говорят…

Мами сочла себя обязанной разузнать все, что можно, о лорде Кенсингтоне, а потому я встретилась с ним уже во всеоружии. Его звали Генри Рич, он был сыном Пенелопы Рич, которая, в свою очередь, была дочерью графини Лестер – так что мужем его бабушки был знаменитый Роберт Дадли, граф Лестер, пресловутый фаворит королевы Елизаветы. Лорд Кенсингтон был необычайно красивым мужчиной – высоким, с очень изысканными манерами, и я могла понять, почему перед ним не устояла не слишком строгая в вопросах морали герцогиня.

Моя мать представила меня милорду с нескрываемой гордостью, а он, почтительно склонившись передо мной, поцеловал мне руку.

Он просил извинить его за то, что ошарашил нас своим внезапным появлением. Я, кажется, возразила, что визит милорда ни в малейшей степени нас не обременил. Гость в свою очередь заявил, что поражен моим обаянием. Он слышал о моей красоте, но никакие слова не могут передать ее истинное совершенство.

Столь грубая лесть должна была рассердить меня, но не рассердила. Комплимент даже доставил мне удовольствие, и я проговорила с лордом Кенсингтоном целых пятнадцать минут, пока моя мать не прервала нашу беседу. Королева мягко улыбнулась, и я не совсем поняла, означало ли это, что она довольна мной, или это было лишь обычным проявлением учтивости. Если второе – то, несомненно, скоро я об этом узнаю.

Во время спектакля театра масок у меня появилась возможность поговорить с герцогиней де Шеврез, которая присутствовала на представлении со своим мужем и лордом Кенсингтоном. Я танцевала с королевой Анной, и нам очень громко аплодировали, но мне не терпелось поболтать с герцогиней о милорде.

– Лорд Кенсингтон, по-видимому, в восторге от своего пребывания в Париже, – заметила я.

Герцогиня рассмеялась. Мне казалось, что она смеется постоянно. У нее были причины быть довольной жизнью: герцогиня была прехорошенькой и помимо красоты обладала кое-чем еще… Я заметила, как поблескивают ее глаза, задерживаясь на некоторых мужчинах, и знала, что взгляды эти не остаются без страстных ответов.

– О мадам Генриетта, уверяю вас, мало кому так нравится в Париже, как милорду Кенсингтону! – заверила меня герцогиня.

– Он рассказывает вам об английском дворе? – спросила я, не в силах сдержать свое любопытство.

– Постоянно. Милорд – преданный друг принца Карла и герцога Бэкингема, – пояснила герцогиня.

– Значит, он говорил о них? – уточнила я.

– Да, и очень пылко! Он сказал, что принц Уэльский самый утонченный и красивый мужчина из всех, кого ему доводилось знать, – с улыбкой сообщила герцогиня.

– Он упоминал о поездке в Испанию? – допытывалась я.

– О, это… Досадная неудача… – заявила она и тут же добавила: – И ничего больше. Лорд Кенсингтон говорит, что принц благодарен судьбе за это фиаско. Если бы он обвенчался с инфантой, это стало бы несчастьем всей его жизни.

– Он именно так и сказал? – удивилась я.

– Да… и посланцы принца находятся сейчас во Франции. Я вот что вам скажу: принц очень красив, – доверительно сообщила герцогиня.

– Откуда вы знаете? Вы его видели, когда он приезжал под именем Тома Смита? Или он был Джоном Брауном? – любопытствовала я.

– Нет. Я внимательно рассмотрела миниатюрный портрет принца, который лорд Кенсингтон носит на груди, под камзолом, – тихо ответила герцогиня.

– Но вы как-то добрались до этого портрета! – воскликнула я.

Герцогиня засмеялась и склонилась к моему уху.

– Я видела его множество раз, – прошептала она. – Я сказала лорду: «Дайте мне взглянуть на портрет». Он тут же стал очень ревнив и потребовал откровенно признаться, считаю ли я принца красивей, чем он.

– И вы считаете? – спросила я, не сводя любопытного взора с лица герцогини.

– Только для ваших ушей… да. Хотя, конечно, принц молод, а лорд Кенсингтон весьма искушен в любви… – пояснила она, и румянец окрасил ее бледные щеки.

Очевидно, герцогиня решила, что выболтала слишком много, поскольку прикрыла ладонью рот и захихикала.

Меня не очень интересовали ее любовные похождения, но я не могла выбросить из головы мысль о портрете принца, висевшем на шее у лорда Кенсингтона. Мне хотелось узнать, как выглядит принц Карл.

Я пересказала Мами разговор с герцогиней, и Мами сама попросила лорда Кенсингтона показать ей миниатюру. Он охотно выполнил ее просьбу, и Мами сообщила мне, что, судя по портрету, принц действительно очень красив. Она сказала, что милорд извлек миниатюру из-под камзола и продемонстрировал ее нескольким собравшимся вокруг дамам.

– Кажется, – холодно вымолвила я, – все видели этот портрет, кроме меня.