Коломбина для Рыжего - Янина Логвин Страница 18

Его виновато-растерянное «Та-ань!», и мое внезапно-запоздалое вслед Коломбине: «Подожди!», наткнувшееся на ядовито-едкое, приправленное недвусмысленным жестом:

– И ты тоже, милый. Оба – пошли к черту!

И твердым шагом к клубу. Туда, где выпивка и веселье.

– Эй, Макс! Пропусти ее! – охранник выполняет команду безукоризненно, но девчонка решает за себя сама. И новый «фак!», как удар ниже пояса.

– Впечатляет. – Я все еще улыбаюсь, раскуривая сигарету, сплевывая горькую слюну в сторону темноволосого, явно озадаченного поведением подруги. – Похоже, парень, – замечаю контрольным в голову, – тебе стоит поискать для своего дружка в штанах новую горячую штучку. Твоя девчонка к нему явно поостыла.

Малыш-не-пошла-бы-ты-куда-погулять звонко смеется, и парень Коломбины срывается с тормозов, оказавшись отнюдь не робкого десятка.

– Закрой рот, ты, урод! – метнувшись ко мне, сцеживает сквозь зубы, встряхивая меня за грудки. – Не зря ты мне сразу не понравился! Что у тебя было с ней, а, Бампер? Какого хера ты лезешь к Таньке с приветами? Что за фигня с намеками, мать твою?!

Как много вопросов. Не уверен, что хочу отвечать. Вместо ответа мне приходится прижать парня спиной к стене клуба, протащив на себе несколько метров, напугав, вскрикнувших в унисон от нашей внезапной потасовки, девчонок.

– Какие намеки, спортсмен? Обижаешь! Тебе ясно дали понять: не твое дело. Довольствуйся, или иди нахрен, пока я тебе подробнее не разжевал! Очень меня злит твоя унылая рожа!

– Эй, ребята! Вы чего? – нас разнимают шестеро рук, оставляя тяжело дышать, глядя друг на друга.

– Медвед, какого черта? Мозгами тронулся? Это же Бампер! Дело решил завалить? Нахрена тогда ехали?

– Да хоть задний привод! Мне похер! Хочет мужской разговор – он его получит! Я тоже люблю разжевывать непонятливым.

– Ой, нарвешься, пацан…

– Витек, ты рехнулся? – тормозит меня Стас, толкая в плечо. – Что с тобой? Завелся вполоборота не пойми с чего. Не хочешь иметь дело с парнями – так и скажи! Я им вмиг растолкую расклад. Зачем с пустого-то наезжать? Ты же сам попер, я свидетель!

– Стас-с…

– Что?

– Не пошел бы ты…

– Взаимно! – невозмутимо отрезает друг. – И тебе, Витек, дальней прогулки! Что с девчонкой? – оглядывается на оставшуюся в одиночестве подругу малыш-ты-все-еще-здесь? Растерянно теребящую в руке дамскую сумочку.

– Впусти в клуб, а там – свободна. Этих, – киваю головой в сторону набычившейся троицы, – запустишь, как только поостынут. Пусть пока проветрятся. Если не передумают, разговор о деле останется в силе. Позже, – я сбрасываю с себя руку друга, одергиваю на плечах куртку и решительно шагаю к входу в клуб. Один. – Не сейчас.

* * *

Музыка заводит. Мне кажется, я танцую уже так давно, что теряю счет времени. Волосы растрепались, хвост съехал набок, но мне все равно. Охочих познакомиться хватает, и я легко дарю медленные танцы одному, второму, третьему… даже не запоминая имен… Снова накачиваюсь с девчонками коктейлем и разгоняю алкоголь по венам диким драйвом субботнего вечера на танцполе.

– Йухху! Давай, Настена! Давай! – полупьяно орет Лилька, размахивая над головой руками, и тут же повторяет за подругой неприличные движения, во всю виляя задницей и строя глазки парням. – Танька, не старайся, у меня все равно лучше всех получается! – громко смеется, и я смеюсь вместе с ней, и не думая вытворять нечто подобное. Мои ноги и бедра вполне послушны музыке, руки вскинуты над головой, но мне до черта долгое время мешают голубые глаза. Его глаза – проклятого Рыжего, нашедшие меня и не отпускающие ни на минуту.

Файерболы под потолком вспыхивают желтым светом, и я вновь вижу высокую фигуру Бампера в просвете между танцующими. Ухожу от его взгляда, забываясь в чужих руках, проклиная про себя, вспоминая, как его ненавижу, но снова и снова сама возвращаюсь к нему, отыскивая глазами в толпе.

Это как наваждение. Как тоска. Как голод. Внезапно проснувшийся голод по человеку, что находится от тебя в десяти шагах, и которому ты противостоять не в силах… Вот уже в пяти шагах… двух…

– Убирайся! Видеть тебя не хочу! – но сильные руки отрывают меня от незнакомого парня и притягивают к груди Рыжего.

– Тогда просто закрой глаза, – уверенно, без права выбора. Как будто эта мелочь все решит.

Черта с два! Но глаза послушно закрываются, а язык немеет, едва щека касается твердого плеча, а теплая ладонь Бампера – голой кожи спины, обжигая прикосновением.

И снова этот одуряющий запах дорогого парфюма и табака. У самого изгиба шеи. Там, где отчетливо бьется пульс…

Да, это он. И вот уже мир под ногами рушится в бездну, выпуская на волю из-под разломов языки пламени, что вновь – я чувствую это – сожгут меня. Оставив душу плясать на пепле.

– Отпусти.

– Нет.

– Сволочь.

– Знаю, – так близко у виска, не позволяя взглянуть друг другу в глаза.

Руки Рыжего куда смелее рук Мишки. Они ищут, вспоминают, сминают кожу, а тело отказывается протестовать против их прикосновений. Напротив, само льнет к этим наглым рукам, бесстыже изучающим меня, обещая и позволяя. Предавая…

Я чувствую напряжение в его широких плечах и скрытую дрожь в нетерпеливых пальцах, ползущих по моей спине. Слышу учащенное дыхание, спустившееся к уху, будоражащее проснувшееся желание похлеще откровенных слов…

Черт, мне не нравится эта власть Рыжего надо мной! Сейчас! Я должна сказать ему все прямо сейчас! Как глубоко его ненавижу. Как он мне неприятен и чужд! Омерзителен в своей вечной самодовольной ухмылке! Бабник, гад, и просто наглая морда! Но губы со вздохом размыкаются, чтобы вместо слов коснуться мужского подбородка чуть слышным предательским стоном…

Нет! Я просто пьяна и сошла с ума. Это не может повториться.

– Пойдем! – и больше ничего. И вот я уже иду за его рукой, поймавшей мое запястье, послушно переставляя ноги, пробираясь сквозь толпу танцующих тел в темный коридор, и дальше – в незнакомую комнату. Слышу, как громко хлопает за нашими спинами входная дверь, и вдруг оказываюсь распластанной на стене. Так быстро, что едва ли успеваю сделать вдох и податься навстречу встречающему мои губы рту…

Все-таки стол… Нет, диван… Черт, не знаю! Топ слетает с меня, застежка бюстгальтера рвется в нетерпеливых пальцах, а следом я сама стаскиваю с Рыжего куртку, стягиваю футболку, встречая голой грудью навалившуюся на меня горячую тяжесть сильного тела. Наш поцелуй настолько крепок, что не разорвать, и я спешу помочь жадным рукам Бампера обнажить себя. Обнажить его. Чтобы встретить, пустить, почувствовать… Еще раз пережить самую яркую в своей жизни кульминацию…

– Коломбина, – жаркое дыхание на запрокинутой шее обжигает, как и скользящие вдоль линии скул губы. – Почему так долго?