Монетка на счастье - Барбара Картленд Страница 18

Голубка не ошиблась. Костюм для верховой езды из сапфирово-синего бархата, сшитый на Бонд-стрит ^[16] для пятнадцатилетней Берил, сидел идеально. Он был скроен рукою мастера, и Клиона, когда переоделась и поглядела на себя в зеркало, еле удержалась от восторженного восклицания.

Наряд подчеркивал тонкость талии, которую мужчина смог бы обхватить ладонями; цвет оттенял прозрачную кожу, а кружевное жабо у шеи выглядело чарующе женственно на скульптурной строгости костюма. Костюм дополняла маленькая треуголка из того же бархата с синим пером, огибавшим поля и кокетливо касавшимся щеки.

— Подумать, мисс! Как на вас шито! — воскликнула Голубка, отходя в сторону полюбоваться.

— В самом деле, словно на меня, — согласилась Клиона. — Только бы ее светлость не рассердилась, что я надела этот туалет.

— Чего ж ей сердиться? — сказала Голубка. — Ее светлость, наверно, думает, я давным-давно амазонку эту выбросила. Сами видите, ей уже не годится. Только про меня еще матушка сказывала, мол, она всякую мелочь приберет — у меня сколько всего спрятано. Велят выбрасывать, а я и приберу — подойдет пора, глядишь, и понадобится.

— Вот и понадобилась для меня, — улыбнулась Клиона, — дождалась своего часа. Спасибо, Голубка! Мне не страшно будет ехать в Рейвен Ройял в столь роскошном костюме.

— Да вы зря боитесь его светлости, — попеняла горничная. — Вы мне поверьте, мисс, не так уж он плох, как его расписывают. Известное дело, про него сплетни разводят, горазды языками-то молоть. А чего еще ждать? Знатный барин, богатый да именитый, и красавец писаный — только глянет на какую-нибудь дуреху, а у нее уж и голова кругом.

— Я лишь желаю счастья ее светлости, — натянуто проговорила Клиона.

— И мы все бога о том молим, мисс. Да ведь с ее светлостью не угадаешь, что дальше-то будет. Уж больно своенравная. Всегда такая была, и малышкой тоже. Ну а коли по правде сказать — милорд под стать ей, с ним шутки плохи.

Клиона помолчала, не решаясь задать вопрос о самом главном, который не шел у нее из головы.

— Как вы думаете, — спросила она, наконец, очень тихо, — будет ли его светлость любить одну лишь леди Берил, будет ли она единственной его привязанностью?

— Упаси бог, мисс, как же иначе! — воскликнула Голубка. — Все, смею сказать, на это и надеются для жениха с невестой. Да ведь в Лондоне не то, что в деревне. Совсем не то. Господа одно знают — шашни. Затем и в свет выезжают. Им все нипочем. Что нам, простым, поздороваться. Это, как говорится, они время так проводят. Его светлость гуляка был, денди, такая уж о нем шла молва. Да ведь и он, поди, остепенится. А ее светлость, коли на то пошло, тоже своего не упустила.

— Боюсь, Голубка, мне трудно это понять, — сказала Клиона. — По-моему, полюбив, люди женятся и после счастливы друг с другом всю жизнь.

— Вы верно говорите, мисс, — одобрила Голубка. — Так все мечтают, что простые, что знатные. Да только выходит иногда по-иному.

— Да, конечно, — медленно проговорила Клиона, вспомнив первое замужество Берил.

— А вы об этом не думайте, зачем голову зря забивать, — ласково сказала Голубка, заметив, что Клиона пригорюнилась. — Глядишь, посчастливится — мужа себе найдете хорошего, будет вас любить да лелеять до самой смерти. Так оно и будет, мисс, попомните мое слово.

— Это моя мечта, — прошептала Клиона.

Она была убеждена, ей не угрожает несчастливый брак, знала, ее замужество будет прочным союзом с избранником сердца, потому что ей чужды флирт и поиски приключений на стороне.

— Я хочу любви, истинной любви, — прошептала она, глядя на себя в зеркало. — И взамен отдам свое сердце.

Глаза ее затуманились при этой мысли, и она, решительно отвернувшись от зеркала, улыбнулась Голубке.

— Большое спасибо, — ласково сказала Клиона. Но она благодарила горничную не за элегантный костюм, а за то, что та помогла ей разобраться в своих мыслях и создать в душе идеал, которого раньше она не могла выразить словами.

Она медленно спустилась по лестнице и, слегка смущаясь своего роскошного наряда, отворила дверь салона. Берил и лорд Рейвен стояли у камина. Держа жениха под руку, Берил смотрела ему в лицо. В ее позе сквозила уверенность в том, что этот человек принадлежит только ей, и Клиона на мгновение почувствовала себя лишней. Они обернулись, увидели ее, и Берил воскликнула:

— Как ты быстро, дорогая, и как очаровательно выглядишь!

Клиона отлично знала, что подобный стиль разговора принят среди модных дам, тем не менее слышать такое приятно, хоть, возможно, похвала была не совсем искренней. Однако в голосе Берил звучало настоящее восхищение, когда она, взяв Клиону за обе руки, проговорила:

— Ах, какая красавица! Цвет идет тебе необыкновенно. Разве не так, Сильвестр? Подождите, вы еще увидите Клиону в седле — она прекрасная наездница. И вообще — ангел.

— Ангел в седле! — отозвался лорд Рейвен.

Берил зашлась от смеха, Клиона не понимала причины подобного веселья. Ей было невдомек, что появился новый деликатес, устрицы в беконе, изобретенный специально для принца, и называлось это блюдо «ангел в седле».

— Браво, Сильвестр, остроумная шутка! — похвалила Берил, но Клиона возмутилась в душе, ведь вольно или невольно он опять заставил ее почувствовать себя деревенской простушкой.

— А теперь вам пора, — заключила Берил. — У меня лишь час в распоряжении, чтобы подготовиться к приему принца. — Она нагнулась и поцеловала Клиону. — Развлекайся, милая. Завтра ты мне расскажешь, как тебе показался Рейвен Ройял. Если не ошибаюсь, ты там никогда не была.

— Надеюсь, мисс Уикем поделится с вами своими впечатлениями сегодня вечером, — сказал лорд Рейвен, и снова у Клионы было такое чувство, что он подтрунивает над ней.

Не желая, чтобы он заметил по ее взгляду, как она рассержена, Клиона торопливо простилась с Берил и пошла через холл к выходу, где уже ждали лошади. Лорд Рейвен последовал за ней.

Проехав короткое расстояние по аллее, они пустили коней через парк. Некоторое время оба молчали, пока не достигли рощи на границе между двумя имениями. Пришлось натянуть поводья, и тут лорд Рейвен вдруг обратился к Клионе:

— Вы простили меня?

— За что? — спросила она, не поняв, но вдруг кровь бросилась ей в лицо — по его взгляду было ясно, что он имеет в виду.

— За то, что принял вас за деревенскую девушку.

Клиона помолчала, стараясь взять себя в руки и ответить вежливой фразой, но она не умела кривить душой, природная честность взяла верх, и помимо воли с ее губ сорвался правдивый ответ:

— Это нельзя простить!

— Столь скверный поступок?

Она заметила, как у него поднялись брови, словно он нашел ее слова чересчур резкими, а манеры недостаточно изысканными.