Шелк аравийской ночи - Николь Фосселер Страница 18

– Каждый год в начале сентября здесь проходит ярмарка, длится два дня. Качели и карусели, глотатели огня и шарманщики, акробаты и оркестр. И, конечно, множество палаток, там продаются забавные жестяные игрушки и сладости. В детстве после этой ярмарки мне каждый раз было плохо всю ночь.

Ральф рассмеялся, запрокинув голову.

– Я тоже помню последствия таких ярмарок, даже слишком хорошо!

– Ага, и насколько я тебя знаю, сегодня мало что изменилось, только дело теперь не в сладостях, – отозвался позади Джонатан и дружелюбно засмеялся, когда Ральф с ухмылкой отмахнулся через плечо.

– Гвалт стоит жуткий, и всегда до поздней ночи, – Ангелина сердито фыркнула. – Каждый год поступают все новые жалобы и прошения от соседей, чтобы эту ярмарку наконец отменили. Это все-таки респектабельный район! Но нет, земля-то принадлежит колледжу Сент-Джонс, и арендная плата за ярмарку поступает в его закрома, так что пока попытки не увенчались успехом.

Майя и Ральф с легкими улыбками переглянулись, и Майя откашлялась, войдя в роль профессионального гида.

– Это колледж Сент-Джонс, – пояснила она, указав налево, на зубчатые стены здания с острыми фронтонами и высокими дымовыми трубами. От их дыхания в ледяном воздухе появлялись белые прозрачные облачка. – А вон та тропа за стеной ведет к главному входу в Тринити.

– А в каком колледже преподает ваш отец? – поинтересовался Ральф.

– Баллиол, в конце следующей улицы, на пересечении с Броад-стрит, – ответила Майя и указала прямо. – По дороге в город мы будем проходить мимо. Это старейший из двадцати колледжей университета, основан в одна тысяча двести шестьдесят третьем году.

Судя по всему, Ральф был впечатлен.

– Двадцать колледжей… – повторил он вполголоса и, рассмеявшись, добавил: – Да здесь они, должно быть, на каждом углу!

Майя кивнула.

– Так и есть. Вокруг Бодлеанской библиотеки выстроились один за другим: Магдален, колледж Всех Святых, Экстер-колледж и так далее.

Ральф обернулся к Джонатану, окликнувшему его по имени.

– А вон паб, помнишь, я рассказывал, – Джонатан указал на белый дом по правой стороне улицы, под крышей которого было написано готическими буквами: «Орел и дитя». – У нас в городе несколько таких заведений, но у Томаса Кервуда самое лучшее пиво. Как Том его делает, одному Богу известно! Может быть, сегодня вечером выпьем по кружечке.

Ближе к центру улица Святого Эгидия была еще респектабельнее, а домов с магазинами на первом этаже становилось все больше. «Исаак Вест – аптека и хозяйственные товары» значилось на начищенных до блеска пластинах, а металлическая табличка над соседней дверью гласила: «Т. Сиар – сапожник». Джонатан указал вперед, на лавку с вывеской «Израиль М. Леви – часовщик и продажа сигар».

– Отец всегда покупает там сигары.

– А это что? – Ральф указал на стоявшее еще немного подальше похожее на сундук здание с четырьмя внушительными колоннами на фасаде, высокими окнами и каменными стеновыми фризами.

– Тейлориан, – ответила Майя. – Институт современных языков, например, немецкого, французского, испанского или итальянского.

– Должен признать, столько просвещения в одном месте меня немного пугает, – пробормотал Ральф.

– Почему же? – Майя бросила на него выразительный испытующий взгляд.

Ральф пожал плечами:

– Я был посредственным студентом, хотя и отучился в Итоне. Когда мне исполнилось восемнадцать, я отправился в Индию со свидетельством на звание лейтенанта. Основную часть языков и того, что знаю, я постиг в армии. Я скорее деятель, чем мыслитель.

Майя перевела взгляд на свои руки в перчатках.

– Я считаю, есть множество способов получить образование, и ни один не лучше остальных. Но по-моему, самое лучшее и глубокое образование бесполезно, если его нельзя применить в деле. – Горько улыбнувшись, она посмотрела в глубь улицы. – Меня обучали отец и… друг семьи.

Воспоминание о Ричарде на секунду черным крылом накрыло ее сознание.

– Многое я прочла сама. Но где польза? – она с иронической усмешкой взглянула на Ральфа. – Будь я умнее всех студентов моего года, обладай самыми глубокими познаниями – меня бы все равно не приняли в университет, ведь я не мужчина. А в Лондон, в Бэдфорд, единственный колледж для женщин, меня не пускают. Мать заботится о репутации – она боится, что тогда шансы на достойное замужество окончательно станут равняться нулю. А отец считает, что в Бэдфорде учебная программа «низкого уровня», – она подняла брови и глубоко вздохнула. – Но возможно, это и к лучшему – я бы не многого смогла добиться даже с образованием.

– А что бы вы сделали, если бы получили образование?

Майя резко остановилась и озадаченно посмотрела на Ральфа. За всю жизнь никто не задавал ей такого вопроса – даже она сама себе.

– Ну же? – он с улыбкой ждал, что она ответит ему.

Майя надула щеки, шумно выдохнула и беспомощно пожала плечами.

– В идеальном мире без ограничений? – расширил он условия.

– В идеальном мире… – эхом повторила Майя, и глаза ее мечтательно заблестели. – Что-нибудь связанное с языками, с книгами. Мне бы хотелось путешествовать… на Восток, в Индию. – Ее пронзил острый клинок тоски, и она сама не знала, была ли это тоска по Ричарду или по дальним странам. – Я хочу испытать какое-нибудь приключение… – Тут она сама себя перебила, смущенно засмеялась и затрясла головой. – Понимаю, звучит ужасно глупо!

– Нет, вовсе нет, – с горячностью возразил Ральф. – Вовсе нет, – повторил он, понизив голос и пристально глядя на собеседницу. – Ваше образование не напрасно. Все-таки благодаря ему вы стали… такой вот…

Было не столь важно, что он сказал, куда важнее – как: его голос задрожал, заставив Майю ответить на настойчивый взгляд. В какое-то мгновение ей показалось, что могучий поток подхватывает их с Ральфом и уносит далеко-далеко, и она не ощутила страха – а только желание закрыть глаза и отдаться течению. Но волшебство рассеялось, когда их догнали Ангелина и Джонатан.

– А вон там, впереди, памятник святым мученикам, – деловито объявила Майя чуть громче, чем нужно, поспешно указав на ажурный каменный шпиль на ступенчатом пьедестале, который возвышался перед ними в том месте, где улица Святого Эгидия переходила в Магдален-стрит и Бьемонд-стрит. – Он посвящен Томасу Кранмеру, Николасу Ридли и Хью Латимеру, трем англиканским епископам, их предали огню как еретиков после воцарения королевы Марии. Правда, костер был дальше, в глубине города, на Боард-стрит, напротив Баллиол-колледжа, – Майя усмехнулась. – По слухам, студенты разыгрывают гостей города, рассказывают им, будто этот памятник – шпиль подземного собора. И предлагают за небольшую плату провести экскурсию по загадочной подземной церкви.

Ральф засмеялся.

– А потом?

– Получив деньги, отводят любопытных туристов на несколько кварталов отсюда и с криками убегают прочь, – продолжила Майя, рассмеявшись в ответ.