Скандальная графиня - Джо Беверли Страница 18

– Рад, что вы поладили с дочкой, Дрессер.

Дрессер повернулся к графу:

– Она обворожительна, Эрнескрофт.

– Ну да… – Граф поморщился так, словно Дрессер объявил, что его дочь больна чумой. – И я был бы весьма признателен вам, если бы о ней не принялись судачить вновь.

– Судачить?

– К примеру, о том, что мужчина хватает ее за бока и подбрасывает, словно мешок с мукой!

– Сожалею, я был недостаточно осмотрителен, сэр, однако искренне прошу меня простить. Я всего лишь уберег платье леди…

– А заодно и пощупали барышню, – хитро сощурился Эрнескрофт. – И как? Вы удовлетворены?

Дрессер никак не мог позволить себе ударить хозяина дома и, понимая, что к их разговору прислушиваются, понизил голос:

– Похоже, герцог де Бофор совершенно очарован ею. И я никоим образом не могу составить ему конкуренцию.

– Да, неплохая вышла бы парочка, однако в таком случае наше с вами дельце не будет улажено.

– Ну, его довольно легко уладить посредством денег.

– Черт меня побери…

– Ну-ну, джентльмены. – В комнату вошла леди Эрнескрофт, натянуто улыбаясь. – Скачки давно закончились, – произнесла она громко, так, чтобы все ее расслышали. – И полно спорить о подвигах ваших коней!

– Или о подвигах кобылиц, – тотчас вставила одна из дам, отчего все гости захихикали, а улыбка леди Эрнескрофт стала еще более искусственной.

«Что, черт возьми, все это значит?..» – подумал лорд Дрессер.

А леди Мейберри тем временем, похоже, искренне наслаждалась вниманием сразу трех поклонников – их полк пополнил сэр Чарлз Банбери. В качестве претендента на ее руку он не годился – был женат, но неудивительно, что у прочих леди такие кислые физиономии!

Ну почему бы ей не повести себя разумно? Почему бы не сесть рядом с дамами, не завести чинную беседу о ведении хозяйства, о модах – ну о чем там болтают меж собой леди? Или она и впрямь так растленна и блудлива, как утверждают злые языки?

Дрессер с трудом заставил себя отвернуться.

– Я спросил леди Мейберри, что за цветы так приятно пахнут возле террасы, а она объяснила, что это один из видов табака.

Улыбка графини тотчас сделалась самую чуточку естественнее.

– Ах да! Прелестные цветы, правда? Вы интересуетесь садоводством?

Эрнескрофт, улыбнувшись, удалился, а Дрессер с удивлением понял, что беседа с графиней ему весьма приятна, хотя и заключалась она в дельных советах по поводу обустройства сада в его усадьбе. Люди – существа многогранные, не стоит забывать об этом.

– Я пришлю вам в подарок семена, лорд Дрессер, а также инструкцию для ваших садовников.

Садовник Дрессера, глубокий старик, ограничивался тем, что обрезал кусты, когда те чересчур разрастались, да прогонял окрестных овец, норовивших поживиться в саду, однако Дрессер искренне поблагодарил графиню. Возможно, вскоре у него появится и время, и деньги для обустройства сада.

Возможно, появится у него и жена…

Он вновь искоса взглянул на леди Мейберри. Она успела обзавестись уже четвертым воздыхателем – на сей раз жертвой ее очарования пал герцог Портленд.

– Слетаются, словно мотыльки на пламя, – вздохнула леди Эрнескрофт.

– Похоже, обаяние вашей дочери вас угнетает, мадам.

– Мотыльки гибнут в пламени, Дрессер, а моей дочери вовсе не надобна очередная трагедия…

Тут гостей пригласили к столу, и леди Эрнескрофт подвела Дрессера к дочери.

– Поручаю ее вашим заботам, Дрессер. Приглядывайте за ней как подобает.

– Это великая честь для меня, мадам. Как бы ни штормило море…

Леди Эрнескрофт изумленно уставилась на Дрессера и тотчас под каким-то предлогом отвлекла молодых воздыхателей Джорджии. Отчего, черт возьми, родители леди Мейберри так жаждут этого странного брака? Деньги для них вовсе не во главе угла, а перспектива породниться с Бофором чересчур заманчива, чтобы просто так отбросить эту возможность…

– Как бы ни штормило море, говорите? – произнесла леди Мейберри, а Дрессер не мог оторвать глаз от ее совершенного лица. Неужели это маска дьяволицы?..

– Моряк всегда чувствует, откуда дует ветер, мадам. – Дрессер взял ее под руку и, поскольку поблизости никого не было, прибавил: – Слышал я, что вокруг вас разгорелся некий скандал, а теперь вижу, что слух правдив. Возможно, это не слишком умно: флиртовать сразу с четырьмя мужчинами.

– Да вы учить меня вздумали, милорд? – хмыкнула Джорджия, однако ее следующие слова несказанно изумили Дрессера. – Впрочем, вы совершенно правы. Просто с мужчинами куда проще, чем с женщинами.

– В сердцах женщин вы, должно быть, всегда возбуждали тайную зависть.

– Но прежде я была замужем, а это совсем другое дело.

– Согласен. И все же не будь вы столь прекрасны, жизнь ваша была бы куда легче.

Джорджия никак не отреагировала на комплимент – впрочем, наверняка привыкла слышать подобное.

– И снова не стану спорить, – сказала она, – однако не согласилась бы ради спокойствия расстаться со своей привлекательностью.

О, ее проклятый язык! Как она могла сболтнуть такое в присутствии этого человека с обезображенной щекой? Она отчаянно сожалела о словах, сорвавшихся с языка. И ведь он совершенно прав в том, что касается ее поведения, хотя и не имеет никакого права говорить подобное.

Джорджия искоса взглянула на Дрессера, но он, похоже, никак не отреагировал на ее оплошность.

А она поневоле вспоминала, как увидела его на террасе – он стоял в профиль к ней. Увидев левую половину его лица, Джорджия поняла, насколько он красив. Странный эпитет для описания внешности вояки, но его лицо в тот момент казалось классически совершенным.

Возможно, он почувствовал ее взгляд, повернулся к ней – и иллюзия тотчас разрушилась.

Силясь скрыть огорчение, она принялась болтать со старыми приятелями. И неотступно думала: каково это – обладать красотой и в одночасье ее лишиться? Каково это – взглянуть в один прекрасный день на себя в зеркало и увидеть страшную перемену? Думала она в этот момент в первую очередь о собственной красоте.

Нет, такого с ней не может случиться! Она не собирается идти на войну… хотя красоту можно утратить и при иных обстоятельствах. Черная оспа может изуродовать лицо и даже убить. А если перевернется карета, легко заполучить ужасные шрамы. А пожары случаются не только на войне. Бедняжка Генриетта Ратли как-то подошла чересчур близко к камину, и платье ее загорелось. Огонь довольно быстро удалось потушить, однако одна сторона ее тела оказалась жестоко обожжена. Более в свете она не появлялась…

– Отчего вы молчите? – спросил Дрессер, когда они входили в просторную столовую, рассчитанную минимум на тридцать гостей.