Дизайн мечты - Линн Мессина Страница 18

Когда я проснулась после краткого дневного отдыха, Ханна сидела на краешке кровати, свесив ноги, держа чашку заваренного для меня чая.

— Держи, — сказала она, подставляя подушку мне под спину движением опытной медсестры. — Выпей и расскажи обо всем.

Я поблагодарила подругу за предупредительность и схватила чашку, прежде чем Ханна успела закапать чаем чистые простыни. Фаянс оказался горячим, от чая кудрявыми струйками поднимался пар. Ожидая, пока чай остынет, я с суеверным опасением поглядывала на подругу. Наверняка в чашке не чай. Если Ханна смогла приготовить гаспаччо из сорняков на моем окне, значит, способна соорудить чай из плесени со стен в ванной. Благословенная непроницательность Ханны дала мне передышку. Лишь спустя несколько часов подруга осознала — у меня что-то случилось.

Поскольку я ответила не сразу, Ханна успокоительно накрыла мою руку ладонью:

— Нечего стесняться, дорогая. По крайней мере не передо мной. Меня сто раз увольняли, и, клянусь, абсолютно несправедливо. По опыту я знаю: начальству нужен козел отпущения, на которого можно свалить ответственность за неудовлетворительное качество работы и низкую производительность, и на том единственном основании, что ты иногда опаздываешь на пару часов, звонишь по межгороду с офисного телефона и изредка пользуешься цветным ксероксом, чтобы размножить свои фотографии и разослать их агентам, тебя увольняют для острастки коллектива. С начальства станется выбирать очередную жертву методом метания дротиков в дартс — такая у них «научная» методология. Это несправедливо, нечестно и, безусловно, неправильно, но так устроен мир, дорогая, наш безумный мир, и чем скорее ты это поймешь, тем легче станет штука под названием «жизнь», — На лице Ханны ярость так виртуозно сменялась зрелой мудростью, что спальня превратилась в театральные подмостки, а увольнение — в сюжет комедии дель арте.

Хотя я высоко оценила нравоучительную речь Ханны о том, что за битого двух небитых дают, с точки зрения ее развлекательной ценности сверхзадача монолога — подбодрить меня — осталась невыполненной. Но я не стала цепляться к мелочам.

— Я действительно не заслужила увольнения. Им просто нужно было сократить расходы. Чисто экономическое решение.

Ханна заключила меня в объятия, смяв подушку, которую только что так тщательно взбивала, и толкнув меня под руку, так что чай выплеснулся через край.

— Знаю, детка, — сказала она, словно успокаивая ребенка. — Знаю. Я так и вижу, как ты унылой поступью уходишь из этого вертепа, унося на себе все грехи офисных обывателей. — Я вздохнула, когда Ханна ободряюще похлопала меня по спине: — Не будем говорить, что тебя выгнали. Скажем — отпустили. Звучит гораздо безобиднее, правда? Намного лучше, чем ты-негодный-работник-который-ворует-степлеры-и-скотч-и-большие-конверты-с-мягкой-подложкой-когда-никто-не-видит. Какое же это воровство, когда тебе дают ключ от шкафа с канцтоварами и предлагают набрать всего, что нужно?

Клянусь вам, Ханна судила не по себе, — отказываюсь верить, что подруга способна на мелкие кражи, не важно, что она ляпнет для красного словца. Я не стала устраивать демонстрацию протеста и возмущенно заявлять о своей невиновности.

— Меня действительно не выгнали, а именно отпустили. Качество работы здесь ни при чем, — подтвердила я, пытаясь высвободиться из объятий без дальнейших чайных потерь. Напиток еще не остыл, но я решила осушить чашку одним глотком, как только представится возможность. Лучше обжечь горло, чем снова менять постельное белье — я постелила чистую смену два дня назад. — Знаешь, у них очень странная арифметика. Одна фирма «Марк Медичи и партнеры» минус одна Таллула Уэст равняется дизайнерской компании, в которую инвесторы дружно ринутся вкладывать деньги.

Расклад показался мне донельзя нелепым, как переделанная таблица умножения, и полученную формулу я сообщила Ханне с большим сарказмом. Правда, на улыбку меня не хватило.

Ханна отпрянула, предоставив мне долгожданную возможность выпить чай, но я побоялась отхлебнуть. От чашки еще поднимался пар, скручиваясь белесыми прядями, и мне вдруг расхотелось обваривать язык и горло. Должен быть способ избавиться от чая иначе, без вреда для здоровья. Секунду поразмыслив, я поставила чашку на пол и задвинула под кровать, подальше от покачивающихся ступней подруги.

— Значит, тебя не выгнали?

— Можешь не сомневаться, — ядовито сказала я. — По работе им не в чем меня упрекнуть.

— Ну, как скажешь, — с явным недоверием отозвалась Ханна. — К твоему сведению, Ник распускает слухи, что тебя выгнали. Может, прочистить ему мозги, пока он не всем растрепал? Репутация — это твоя визитная карточка, нельзя ее марать.

Хотя я мало верила в показную чистоту репутаций, но встала с кровати и пошла звонить Нику. Ханна шла следом с торжествующим видом.

— Все оказалось гораздо проще, — пробурчала она себе под нос, пока я кружила по гостиной в поисках телефона. Конверты с фотографиями аккуратной стопкой лежали в углу, рядом со сложенной постелью и сумками Ханны. Комната была вылизана до блеска. Кто-то даже ковер пропылесосил.

— Что оказалось проще? — спросила я. Телефон оказался там, где мне и в голову не пришло бы его искать: на своей базе.

— Подбодрить тебя. Ты с таким видом отправилась в постель, что я решила — у тебя нервное расстройство. Думала, что ты попросишь принести к тебе в спальню микроволновку, чтобы питаться готовыми обедами с индейкой «Хангри мэн». Слава Богу, ты в состоянии себя обслуживать. Я помогу всем, чем смогу, только не гоняй меня как горничную. Я не могу поступиться этическими принципами даже во имя закона гостеприимства.

Я хотела попросить Ханну не волноваться по поводу своих принципов, но в этот момент Ник поднял трубку. Из-за гнилого либерализма телефонных властей абоненты злостно пользуются определителями номера, поэтому Ник узнал, кто звонит, еще до того, как я произнесла хоть слово.

— Уже еду. — В его голосе звучало сдерживаемое бешенство. Суд я по всему, Ник был выжат, как лимон, раздражен пакостями сотрудников и вынужден держать в орбите внимания множество народа. Возможно, его и добивались целые толпы, но благодаря майоратному праву — не лидеры воюющих держав. Лишь старший сын в семье Таунсендов был обязан продолжать фамильное дипломатическое дело, младшим предоставлялась свобода выбора. Ник избрал веб-дизайн и компьютерное программирование. — Только допечатаю кое-что. Можешь подождать на трубке?