Большой секс в маленьком городе - Чарльз Дэвис Страница 18

По словам Джорджи, призраки не так сильно отличаются от живых людей. У них просто чуть более расплывчатые границы. У них, как и у нас, есть желания, настроения, страсти, добродетели и пороки, они чувствуют усталость, совсем как мы. Но, в отличие от нас, они не имеют возможности легко возобновлять запасы энергии. Мы с вами, если переутомимся, можем вздремнуть, заморить червячка, и вот мы уже снова свеженькие как огурчики. Но призрак каждый раз, как появляется, тратит часть своей невозобновляемой эктоплазмы, и чем ярче видение, тем быстрее истощаются его ресурсы. Скача по комнате и надрываясь о том, как его вдова транжирит время, Артур сжег неимоверное количество эктоплазмы.

После потери времени мы переключились на еду. Джемма целыми днями готовила замысловатые блюда, которые мы потом только пробовали и оставляли плесневеть на влажном ночном воздухе. Это было опасно, потому что возмущенный дух взял в обыкновение бить тарелки и кидаться котлетами, и кто-нибудь действительно мог пострадать. Но Бэгвелл, по-моему весьма благородно, вызвался бодрствовать и защищать боевую вдову, так что они одолжили у Мальчиков жестяные шлемы и целую неделю сидели за столом, ковыряясь в изысканных яствах, которые затем выбрасывали недоеденными.

Когда я после этого увидел Артура, он стал намного призрачнее. Вся эта пропавшая попусту еда совсем не пошла ему на пользу, и теперь он был лишь тенью того призрака, каким являлся раньше. Но мы не ослабляли давления. Если дать Артуру исчезнуть хоть ненадолго, он может вернуться возрожденным. Тогда мы стали тратить время и днем. С рассвета до заката мы валялись в кровати, причем Бэгвелл снова брал на себя больше, чем требовала его честная доля этого нелегкого труда, и принимался за работу, только когда уже темнело, освещая наши труды непомерным количеством электрического света, который мы оставляли гореть и на следующее утро. Притом мы зажигали огонь в кухне задолго до того, как собирались есть, так что к тому времени, как наступало время обеда, огонь уже выгорал и надо было разжигать уголь заново.

Призрака это крайне раздражало, и вскоре он уже имел весьма бледный вид. Джорджи заявил, что он готов для последней провокации. Одним темным вечером, пока мы бездельничали, залитые электричеством, Джемма села пересчитать те средства, что остались от ее наследства. Глаза духа злобно блеснули при виде скромной пачки денег, его губы исказились презрительной усмешкой.

Джемма вздохнула. Осталось так мало, сказала она, что не стоить и хранить. Ничто не мешает ей избавиться от последних денег, принять разорение и отказаться от несбыточных надежд своего вдовства. Призрак вскинул голову и, кажется, вернул себе долю прежней яркости. Покивав головами, мы согласились, что Джемма абсолютно права. Ей проще сбросить ярмо иллюзорного богатства. Это всего лишь бремя, глупая мечта, которая отвлекает ее от вещей, которые делают жизнь интересной и стоящей.

Надо сказать, что кем бы ни был Артур, но только не дураком. Он знал, что средний маргамонхийский мужчина не будет сидеть с таким мрачным видом при мысли о том, что симпатичная вдовушка откажется от состояния, даже такого жалкого. Он пристально оглядел Бэгвелла, Джорджи, Милостивого Бога Дональда и меня самого и завис над своей бывшей супругой. Его беспокойство превратилось в панику, когда Джемма удалилась в туалет с пачкой денег и спустила ее в унитаз.

Как бы сильно ни ослабили его недели гнева, Артур собрал в кулак всю свою эктоплазму и возмутился так яростно, как только может бледный дух. Но Джемма была беспощадна. Она спустила воду и вернулась за новой пачкой жирных, надорванных банкнотов. Когда и эти постигла участь предыдущих, призрак совсем обезумел, он глядел в унитаз, как перевозчик наркотиков, который случайно спустил пластиковый пакетик за несколько минут до встречи с важной шишкой из Колумбии. Когда Джемма бросила в воду последнюю пачку, призрак Артура уже не мог этого выносить. Он нырнул за деньгами. Джемма захлопнула крышку, я потянул цепочку, и раздалось жуткое бульканье, когда Артура потянуло в унитаз. Приподняв крышку, мы осмотрели бурлящую воду. И дух, и деньги пропали, вернулись в подземный мир, где им было самое место.

— Кончено? — пролепетала Джемма.

— Кончено, — сказал мистер Бэгвелл. — Вы освободились от этого человека.

— Что же мне теперь делать? У меня такое странное чувство. Голова кружится…

— Свобода кружит голову, — сказал я, признаю, чуть высокопарно, но в минуты накала чувств такое слетает с языка само собой.

— Не каждый день смываешь мужа в унитаз, — сказал мистер Бэгвелл. — Это нелегко. Вам нужна поддержка друзей — ваших близких друзей.

— Но что же мне делать?

Бэгвелл многозначительно посмотрел на меня и украдкой пошевелил двумя пальцами. Вот зачем ему нужна была моя помощь; хладнокровный и уравновешенный или нет, но я обладал одним неоспоримым свойством. У меня была собака.

— Мадам, — сказал я, — позвольте предложить вам превосходное средство против таких волнений. На мой взгляд, оно не сравнится ни с чем.

Мистер Бэгвелл был в высшей степени благодарен мне за предложение и тотчас вызвался сопроводить вдову в ее целительном моционе. Через две недели они поженились, и это со всей убедительностью показывает нам, что поистине ничто не соединяет людей лучше, чем это.

По правде сказать, на свете вообще нет ничего подобного. Это бальзам на раны, панацея для больных, утешение для скорбящих, отрада для отвергнутых, общество для одиноких, друг для покинутых… иными словами, универсальное средство для всего человечества; разумеется, я говорю об этом самом разностороннем из удовольствий — прогулке с собакой.