Две судьбы. Книга 2. Расплата - Семен Малков Страница 18

– Интересно, а почему не слышно, как летают самолеты с нашего аэродрома? – полюбопытствовал между делом Михаил у всезнающего Али. – Он что, не действующий?

– Это почему же? – возразил тот. – Нормальный аэродром. Вот весной летали и чего-то удобряли, а в июле отраву против саранчи разбрасывали.

– А сейчас почему не слышно?

– Говорят, компания обанкротилась – заказов мало. А может, техника подвела, – предположил Али и добавил: – Хотя вряд ли. Они «Ан-2» у русских всего год назад купили. Совсем новая машина.

«Значит, „Ан-2“. Нужно проверить, в порядке ли. Не может быть, чтобы Ланской не справился с такой простой машиной. Летать учился на подобных», – решил Михаил и начал действовать.

Выяснив детально порядок хранения и заправки горючим, количество и функции служащих аэродрома и убедившись в исправности самолета, он счел, что пора установить контакт с Ланским. Михаил часто видел его во время прогулок, но заговаривать не решался, чтобы не возбудить подозрений. Несколько раз ловил на себе враждебный взгляд Ланского – тот, очевидно, считал его предателем.

Разговор предстоял трудный, но иного пути нет и Михаил решился. Подстроив так, чтобы часовой, заступавший на ночь, получил небольшую порцию снотворного, он подождал, когда тот уснет, и бесшумно проник к Ланскому.

Подполковник уже улегся в постель, но не спал и при слабом свете лампы пытался читать газету на английском языке. Чтобы не пугать его, Михаил слегка постучал в дверь, а когда тот отложил газету и поднял глаза, выступил вперед.

– Ради бога, извините, Владимир Георгиевич, за вторжение. У меня не было другой возможности с вами поговорить. Времени у нас мало. Часовой поспит еще минут сорок, не больше.

Ланской, человек умный, лежал никак не реагируя. «Если это провокация, еще успею что-нибудь предпринять, а пока послушаем молодца», – подумал он, не слишком беспокоясь о последствиях.

– Вам трудно поверить; я понимаю, что обо мне можно думать, но все равно скажу: с первого дня плена не переставал мечтать об освобождении.

Михаил судорожно вздохнул, справляясь с охватившим его волнением, и, глядя в глаза Ланскому своим прямым, честным взглядом, продолжал:

– За несколько лет неволи у меня была только одна реальная возможность сбежать, и то она лопнула. Я не мог безрассудно рисковать. Меня в Москве ждут больная мать и невеста. Когда-нибудь я все расскажу, и вы мне поверите, потому что это правда.

Он снова прервался, собирая в кулак всю свою волю, и решительно заявил:

– Но сейчас я пришел не для разговоров! У меня есть конкретный план нашего спасения. Я разработал его детально. Неподалеку, на местном аэродроме, стоит «Ан-2». Я обеспечу его готовность и полную заправку. Подумайте, куда мы сможем перелететь и как безопасно добраться. Связь со мной не держите и не заговаривайте. Послезавтра я сам приду к вам в это время. А сейчас, простите, пойду следить за часовым. Никто не должен заметить, что он не в порядке!

Михаил повернулся и так же бесшумно, как появился, выскользнул из дома. Подождал, пока проснется часовой, и только тогда отправился спать.

Владимир Георгиевич Ланской поверил Михаилу и начал подготовку к побегу из плена. Да и какой ему смысл не верить? Кому нужно губить его таким образом? А альтернатива побегу – лишь безрадостное, неопределенное пребывание в плену. Если его до сих пор не выкупили и не обменяли, почему он должен верить, что о нем вспомнят те, кто послал его «помогать» чуждому, враждебному народу?

Он дал Михаилу подробные инструкции, как проверить состояние и заправку самолета, выбрал маршрут и безопасную высоту полета, с тем чтобы без особых помех пересечь границу с Индией. Беглецы, уповая на традиционные дружеские отношения между Дели и Москвой, надеялись, что индийские власти переправят их на Родину.

Лететь решили рано утром, с восходом солнца, и только в ясную погоду.

– Иначе не справлюсь, – трезво оценивая свои возможности, признался Ланской, – заплутаю в горах. Приборы – само собой, а визуально ориентироваться – надежнее!

Погода не подвела – стояла сухая, солнечная. Накануне решающего дня Михаил, как было запланировано, через посредника зафрахтовал самолет для проведения сельхозра-бот и проследил за его подготовкой к полету. Экипаж авиакомпании должен прибыть только к восьми часам утра.

Как ни старался, всю ночь Михаил не сомкнул глаз, не в силах справиться с волнением. «Неужели опять сорвется? Неужели снова что-нибудь помешает?» – стучало в висках, и сердце отчаянно билось и замирало.

Наконец, не выдержав напряжения, встал и задолго до рассвета стал собираться в дорогу. Тщательно, без суеты и спешки проверил все, что намечено иметь при себе в пути. Собранное аккуратно упаковал, удобно подогнал к телу, суеверно присел «на дорожку» – и двинулся в ночь навстречу судьбе.

Подойдя к зданию, где содержали Ланского, подкрался к часовому, бесшумно «вырубил» его и крепко скрутил, заткнув рот кляпом. Ланской уже ждал его в полной готовности. Двигаясь бесшумно и незаметно, они покинули территорию лагеря и, отойдя от него метров за двести, достали из укрытия приготовленные Михаилом заранее велосипеды.

– Молодец, Миша, пока все идет путем! – ободрил Ланской, видя, как этот большой, сильный парень с трудом сдерживает дрожь охватившего его волнения, – Успокойся, возьми себя в руки. Все будет в ажуре!

Себя он чувствовал в хорошей форме, потому что заранее настроился фаталистически: «Будь что будет!» Но состояние Миши понимал: «Еще бы, столько лет неволи! Эдак с ума можно сойти!» – с сочувствием думал он, восхищаясь его стойкостью.

Однако насчет «ажура» он ошибся. Часовой, стороживший Ланского, оказался на редкость живучим и выносливым: не вовремя очнулся и сумел поднять тревогу. Моджахеды немедленно устроили погоню по всем возможным направлениям.

Другая осечка произошла на аэродроме. Они не учли добросовестности служащих авиакомпании, дороживших своей работой, и, подъезжая к аэродрому, заметили хлопотавших у самолета людей: техник и два члена экипажа.

– Я возьму на себя механика, а ты займись летчиками! – скомандовал Ланской и стал подкрадываться к технарю.

Дело принимало опасный оборот.

Занимаясь подготовкой машины к полету, работники авиакомпании не заметили беглецов, и тем удалось напасть на них внезапно. Михаил потом со стыдом вспоминал, как жестоко расправился он с ничего не подозревавшими людьми.

Им двигала решимость отчаяния. Он профессионально нанес летчикам мощные удары, и они свалились, как спелые снопы, не подавая признаков жизни.

Сделав свое дело, он поспешил на помощь Ланскому, и вовремя – тому пришлось туго: механик оказался здоровенным детиной. Подполковник, сам крепкого сложения, справиться с ним все же не сумел. Застал он его врасплох и сильным ударом в челюсть сбил с ног; хотел еще добавить, но бить лежачего не привык – ждал, чтобы тот хоть приподнялся.