Рецепт вранья - Одри Дивон Страница 18

— Давай, Биби, не дрейфь! — напутствовала ее Лола. — Тебе же легче станет. Сбрось с себя этот груз. Поделись им с остальными. И мы понесем его все вместе. Сделай первый шаг — научись нам доверять. И повтори все то, что говорила мне в магазине.

Биби собралась с духом. Натянула пониже майку, пытаясь прикрыть задницу — напрасный труд! — и чуть слышно, прерывающимся голосом, начала:

— Ну, короче. Мне очень хреново. Мать требует, чтобы я вышла за одного парня. Его зовут Жан-Шарль. Говорит, мне дико повезло, что нашелся дурак, который согласен жениться на слонихе. Это она меня так зовет — слониха. Не, я его не ненавижу. Просто он мне по фигу. На самом деле мать просто боится, что никогда не сбудет меня с рук, потому что я лесбиянка. Мы приехали с Антильских островов, а у нас на таких смотрят косо. Мать боится, что я ее опозорю. Все.

Лола вскочила на ноги:

— Браво, Биби! Твой случай может стать примером. Что он показывает? Что нам вешают лапшу на уши! Врут про свободу, которой не существует! Мы не должны терять бдительности, потому что, повторяю, никакой свободы не существует. Это нам предстоит ее создать, сложить из крохотных кусочков, завинтить покрепче все гайки и запустить мотор. Мы не дадим им собой командовать!

Лола создала целую систему, благодаря которой женщины не только общались между собой, но и помогали друг другу, проявляя настоящую солидарность — своего рода коммунизм с феминистским акцентом. Во всяком случае, они верили в то, что делают. Теперь кому-то из них надо было согласиться приютить Биби, если мать выставит ее из дому. Руку подняла Рашель:

— Пусть переезжает ко мне.

Рашель уже полгода состояла членом тайного общества. С подачи Лолы она порвала собственную помолвку, сняла однокомнатную квартиру в одном из северных районов города и нашла работу. Ее слова были встречены дружными аплодисментами.

Затем девушки по очереди отчитались о проделанной работе. Одна втихаря пункт за пунктом отменяла все свадебные заказы. На этой неделе она выбросила на помойку приглашения и сожгла подвенечное платье. Лола посоветовала ей сделать следующий шаг и известить наконец будущего мужа, что никакой свадьбы не будет. Легко сказать! Девушка вступила в общество полтора месяца назад, но пока смелости у нее хватало лишь на саботаж затеянных потенциальной свекровью приготовлений.

— Да ты пойми, — убеждала ее Лола, — каких-нибудь пятнадцать минут неприятного разговора, и все! Ну, чем ты рискуешь? В самом худшем случае он поступит с тобой, как когда-то поступил со мной мой, — врежет по морде. Зато ты будешь точно знать, что, согласись ты с ним остаться, он будет лупить тебя каждую неделю. А теперь сама подсчитай. В году пятьдесят две недели, помножь их на десять лет. Я не сильна в математике, но, по-моему, ежу понятно, сколько синяков тебя ожидает. Оно тебе надо?

Происходящее все больше напоминало мне Двор чудес в миниатюре. Жертвы домашних побоев, скрытые лесбиянки… Впрочем, атмосфера была скорее веселой. Согласно традиции, каждое заседание сопровождалось обильными возлияниями, так что под конец они начали горланить непристойные песни, способные вогнать в краску портового грузчика. Они так громко ржали, что вскоре в подвал спустилась Огюстина, как была, в домашних тапочках.

— Вы что, хотите, чтобы легавые приперлись? Думаете, они вам подпоют? Все, девочки, по домам. Хорошего понемножку.

И пяти минут не прошло, как она выставила всех за дверь. На улице Лола подошла ко мне попрощаться:

— Ну, что скажешь? Классные девки, а?

— Угу. Но дел еще с ними — начать и кончить.

Она подмигнула мне и растаяла в безлунной ночи.

Начиная со следующего дня я стала ходить в магазин как в учебную аудиторию, своего рода лабораторию по исследованию человеческих чувств. Подобно вивисектору, я вскрывала мимику и жесты, чтобы посмотреть, а есть ли у той или иной пары будущее. Среди них попадались разные. Одни вполголоса обменивались смешными, только им понятными словечками, словно говорили на особом языке любви. По другим было сразу видно, что они уже сейчас идут каждый своим путем.

Но больше всего меня поражала их нелепая готовность ринуться навстречу вечности. Стройными рядами, попарно, крепко держась за руки, они с напускной безмятежностью покорно шагали вперед, искренне веря, что все обещания будут исполнены, даже те, что в принципе неисполнимы. Поистине, думалось мне, человек — существо, извращенное до мозга костей. Иначе зачем ему самому на себя накладывать подобные кары, навязывать себе неприемлемые схемы поведения? Как же надо себя не любить, чтобы добровольно обрекать на существование в слишком тесном и узком ящике? Брак — не просто клетка, это преступно маленькая клетка, обитателям которой очень скоро станет нечем дышать. Я смотрела на молодые пары и прикидывала, как долго они смогут продержаться без кислорода, приклеенные друг к другу, когда удушье разрывает легкие. Я была зрителем, наблюдавшим за соревнованием атлетов, избравших для себя довольно странный вид спорта. Сегодня дежурной парой были Мартен и Магали. Они приходили к нам уже не в первый раз. Им нравилось копаться в нарядах, высказывая друг другу бесконечные замечания, — еще одна, помимо смехотворной банальности имен, объединявшая их черта. Они даже внешне были до того похожи, что я бы не удивилась, если бы в один прекрасный день они перестали существовать поврозь и слились, образовав единое существо. Мартен и Магали принадлежали к числу тех покупателей, которые с видимым удовольствием обходят всю лавку и первому же внимательному уху готовы выложить свою историю, не сомневаясь, что заслужат одобрение. Они познакомились в провинциальном коллеже. Их семьи жили в симпатичных домиках, расположенных на расстоянии трехсот метров один от другого. Их отцы знали друг друга в лицо, так как на протяжении многих лет бегали по воскресеньям в одно и то же время по одним и тем же парковым аллеям. Мартен и Магали влюбились друг в друга подростками, несмотря на прыщи и зубные пластинки. Вместе пережили первый бунт против родителей, выпускные экзамены, первый глоток алкоголя и, разумеется, прощание с девственностью. После школы по взаимному согласию решили перебраться в Париж. Вот такая гладкая история — ни сюрпризов, ни чрезвычайных происшествий. Я выслушала ее с ласковой улыбкой, не очень понимая, зачем они ее рассказывают. Какие еще им требовались подтверждения? Их союз казался нерушимым уже потому, что был абсолютно естественным.

Именно такими сказками обычно пичкают детишек. Найди человека, которого полюбишь всем сердцем, и никогда с ним не расставайся. Будешь строго следовать этому правилу — сумеешь построить крепкую семью. На сей раз они пришли, чтобы Магали примерила ранее заказанное платье. Разглядывая его, она ахала от восторга — в отличие от Мартена, проявившего некоторый скепсис. Потом она его надела, и он слегка скривился.

— Тебе что, не нравится?

— Мне кажется, оно тебя полнит.

— Ничего подобного. Сидит отлично.

— Ну не знаю. Сама смотри. В конце концов, это твое платье.

— Что ты имеешь в виду? Что я в день свадьбы буду выглядеть толстой уродиной?