Любовь и триумф - Патриция Хэган Страница 18

Рудольф влетел в кухню, где Герда, жена Хэниша, готовила чай.

– Где Хэниш?

Герда кивнула на дверь, ведущую во внутренний двор:

– Он уезжает. Просил передать тебе, что забирает машину для какого-то срочного дела.

– Какого еще дела? – с недовольством в голосе спросил Рудольф.

– Не знаю точно. Ему позвонили по телефону, после чего он сразу стал готовиться к отъезду. Больше я ничего не знаю.

Рудольф порывисто распахнул дверь, выбежал на двор и увидел Хэниша, сидящего за рулем «фиата». Машина медленно тронулась с места. Дрожа от ярости, Рудольф окликнул Лютцштейна. Тот недовольно нахмурился, но затормозил.

– У меня нет сейчас времени на объяснения! – предвосхитил он вопрос Рудольфа. – Меня вызывают в штаб, но только не спрашивай зачем, пока я не скажу ни слова. Возвращайся к гостям, поговорим позже.

Хэниш включил мотор, но Рудольф с силой сжал его руку.

– Не торопись, мне надо сообщить тебе кое-что очень важное. Они не задержатся здесь надолго, как я предполагал. Кроме того, Джейд сопровождают телохранитель и горничная. Пришлось срочно ломать голову, как удалить их из замка. Я убедил княгиню поселить их на несколько дней в отель.

– Княгиню! – презрительно фыркнул Хэниш. – Ну что ж! Я обязательно передам твою информацию. Как только вернусь, мы поговорим с тобой подробнее. А о телохранителе не беспокойся. Мы сделаем так, что именно ему и придется доставить Колтрейнам письмо с условиями выкупа.

Вернувшись на кухню, Рудольф передал Герде свой разговор с Хэнишем.

– Меня все это мало касается, – пожала плечами Герда. – Хэниш собирается в Россию сразу после того, как большевики возьмут власть в свои руки. Все в один голос говорят, что Керенский продержится совсем недолго, – вот что меня беспокоит, а мне приходится готовить чай для твоей княгини!

Их интересы явно не совпадали, и, помолчав, Рудольф спросил со вздохом:

– Как там моя мать?

– Твоя мать! – Герда брезгливо поморщилась. – Она производит отталкивающее впечатление, товарищ! Каких трудов нам стоило уговорить ее переодеться! Голову она так и не захотела мыть. Хорошо еще, что Элеоноре удалось-таки причесать ее! Теперь твоя мамаша вне себя от того, что не может найти свой «тоник». Я обнаружила водку раньше, чем она успела допить ее до конца. Нашла и спрятала. Так она около часа рыдала в своей комнате, правда, потом затихла.

– А дальше? Что дальше? Кто-нибудь из вас догадался подняться наверх и посмотреть на нее? Готова ли она к чаю?

Терпение Герды лопнуло. По ее мнению, от вопросов Рудольфа веяло высокомерием и неблагодарностью. Вытерев руки о передник, она уставилась на молодого человека холодным, злым взглядом:

– Послушай, дружище, умерь свою прыть! Ты, кажется, забыл, что в действительности я не служанка и согласилась работать здесь только для пользы общего дела. Не для тебя. И если тебя что-то не устраивает, будь добр, иди и сделай это сам!

Рудольф сжал кулаки в приступе бессильного гнева. Он прекрасно понимал, что Герда права и спорить с ней бессмысленно. Все это могло обернуться против него же самого.

Круто развернувшись, он отправился в комнату матери, но, услышав шаги спускающихся по лестнице Элеоноры и Джейд, быстро вернулся на кухню и прошипел Герде:

– Позови Элеонору! Пусть хотя бы она узнает о состоянии матери!

Приклеив к лицу радостную улыбку, он встретил дам и проводил в зал. Богатое убранство этого помещения произвело на гостей должное впечатление – мебель, снятая на время, была действительно хороша. Джейд откровенно восхищалась венскими фарфоровыми часами, и Рудольф подумал, что если бы не он, часы уже давно были бы проданы матерью.

– Вы, надеюсь, нашли свои комнаты достаточно удобными? – спросил Рудольф.

– Просто великолепными, – ответила Джейд, и Мэрили согласилась с ее словами.

На пороге появилась Герда, держа в руках серебряный чайный сервиз, который Рудольф видел в первый раз. Она поставила его на столик перед диваном и исчезла. Через некоторое время Герда снова вернулась в зал с подносом, на котором находилось традиционное швейцарское угощение: квадратики печенья в обрамлении розовых бутонов из сливочного крема, имбирные пряники и воздушные пирожные из взбитых белков и домашний грушевый торт.

– Фройлен Элеонора сказала, что ваша матушка до недавнего времени изволила почивать, – осторожно начала Герда. – Сейчас она готовится к выходу и просит прощения за то, что немного задерживается.

Рудольф вздрогнул и втянул воздух между стиснутыми зубами. Он сразу понял то, что имела в виду Герда: без сомнения, мамаша все-таки нашла свой «тоник» и после нескольких глотков попросту завалилась спать. Оставалось только надеяться, что теперь ее сон будет достаточно продолжителен. Бросив на Герду многозначительный взгляд, Рудольф приказал:

– Скажите моей сестре, что, если матушка плохо себя чувствует, ей лучше не вставать с постели. Пусть отдыхает. – Он повернулся к Джейд и Мэрили. – Мне, право, очень жаль. Боюсь, что после смерти отчима она несколько не в себе.

– Вы очень внимательны к вашей матушке, не так ли? – спросила Джейд.

– О да! Очень! – поспешил согласиться Рудольф. – Кстати, одна из причин ее нынешнего состояния – жизнь вдали от дома. Она так влюблена в Австрию! Но вынуждена была покинуть эту страну из-за страха, что меня призовут в армию, где я навсегда испорчу свои руки! В мечтах она видит меня величайшим пианистом, ради музыки отрекшимся от всего – от семьи, друзей… Не знаю, сумею ли я оправдать ее надежды, – добавил он с улыбкой, выражавшей сыновнюю покорность.

Джейд тоже улыбнулась в ответ:

– Я уверена, что вам незачем беспокоиться на этот счет. Мэрили говорила мне, как вы удивительно музицируете… Но скажите мне, как ваша матушка относится к Мэрили? Не видит ли она в ней угрозу вашей карьере?

– Тетя Джейд, – воскликнула Мэрили, – я не думаю, что это подходящая тема для разговора!

– Ах, как ты чувствительна! Ведь у Рудольфа серьезные намерения, и мы обе знаем это! В противном случае он бы не пригласил тебя в гости. Да и ты тоже вряд ли бы приехала сюда, не испытывая к нему ответных чувств. Зачем же притворяться?

Мэрили почувствовала, что ее щеки заливаются краской. Ее не могло не задеть то, с какой легкостью тетушка обсуждает ее личные дела.

– Мы можем поговорить об этом в другое время? – отрывисто спросила девушка.

– Прости, дорогая, я не думала, что это так сильно тебя взволнует. – Джейд задумчиво взглянула на Мэрили. – Мне совсем не хотелось тебя обидеть.

Почувствовав, что в разговоре возникла пауза, Рудольф быстро заметил: