Я научу тебя любить - Мария Акулова Страница 18

Корней уперся рукой о кафель, подставляя под струи горячей воды затылок. Закрыл глаза, дышал, просыпался…

Было сложно. Но вариантов ноль. На девять важная встреча. Дальше — куча дел. Его привычный, даже любимый, аврал. Да только…

Ночная выходка Ани чуть сбила. И настрой, и настроение.

Она-то заснула сразу, а Корней куковал практически до рассвета. Она крутилась, как юла. Спала тревожно, но хотя бы спала. А он нет. Хотел и думал. Думал и хотел.

Ранимую и раненную. С огромными проблемами в самооценке и в поиске себя. Для которой родные желали, как лучше, а получилось… Что пятнадцать лет ждет возвращения идиотки-матери. Хотя разве только идиотки? Сволочи.

Но убеждать в этом Аню Корней даже не пытался. Просто слушал, мысленно шалел, но оставлял все при себе. Потому что бессмысленно.

Не сдержался бы, бросься Аня защищать женщину, которая их с бабушкой так просто выбросила на улицу. Которая, несомненно, не погнушалась бы и на новую квартиру претендовать, случись что-то с Зинаидой. Которая… Слова доброго не стоила. Не говоря уж о слезах.

Но у Ани они сидели глубоко — слезы и чувство своей ненужности. Это и раньше пробивалось в словах и поступках, а вчера вечером стало совсем очевидным. И понятным. И… Почему-то сделало больно уже ему.

Внезапно. Ее «пятнадцать» отозвались где-то в области сердца. «Пятнадцать», в которых — настоящая трагедия. И пусть сам Корней понять ее не смог бы — другой склад ума и характера, но в искренности Ани не сомневался.

Он вообще в ее искренности не сомневался никогда. Не ждал подвоха. Был всегда спокоен… И всегда же напряжен.

Потому что, кажется, немножечко…

И, кажется, с каждым днем все больше.

Сам себя не узнавал, но как-то так случилось, что понимал. С ней нельзя так, как привык — быстро и обоюдно приятно. Ненапряжно. Мимоходом. Между делом. Когда вспомнишь. Когда захочется.

Она замороченная. И ей действительно важно привыкнуть. Важно, чтобы постепенно.

Она полагается на все сто. Доверяет. И это доверие нельзя предавать. Слова — взвешивать. Поступки — просчитывать наперед. Но не в привычной для него системе координат, а в той, которой пользуется она. Для него новой. Местами категорически непонятной.

Не поняла бы, что просьба не дурить и вернуться в свою комнату — это просто о том, что так ему будет спокойней, а не попытка указать место… Не восприняла бы шутку: «минетами вернешь. По двойному курсу» в ответ на свое застенчивое «спасибо»… А рвалась ведь. Рвалась.

И не только шутка рвалась. Рвались инстинкты и желания. Но данное когда-то слово все равно дороже.

Поэтому дурная бессонная ночь и злое неудовлетворенное утро.

Очередное. Сегодня усугубленное.

Вжав вертикальный рычаг смесителя, Корней тряхнул головой, позволяя горячим каплям с волос и тела разлететься по кафелю стен и стеклу запотевшей перегородки. Оттолкнулся, вышел, коснулся мокрыми ногами сухой напольной плитки, подошел к раковине, достал банное полотенце, промокнул тело, закрепил на бедрах, потянулся к зубной щетке. Чистил зубы, брился, постепенно приходя в себя. Приходя, но понимая… Долго так не продлится. Месяц без секса — не критично. Бывало и дольше. В конце концов, не два года. Решить проблему можно. Но не когда она приходит по ночам. Не когда вечно перед глазами. И неважно — закрыты они или открыты.

Он ведь ни на грамм не врал, не приукрашивал, не преувеличивал, когда бросал: «ни спать не смогу, ни работать». Так оно и было. Еще тогда было, а сейчас… Мог бы — отмахнулся. Не играл бы в эти идиотские «попытки». Которые действительно считал заведомо провальными. Но раньше просто считал, а теперь злился, что скорее всего так и будет. И что он сам об этом думает слишком часто. И слишком напряженно. И что уже пытается хотя бы продлить.

С каждым днем становилось все неприятней при мысли о том, как легко ей сделать больно. Наивной до невозможности. Ласковой до нее же. Искренней и открытой. Глубокой и загадочной. Гибкой, но не без стержня. Редко настаивающей, но, когда делает это — понятно, что не из вредности. Действительно важно. И, что поразительно, прислушаться для него в такие моменты — не проблема.

Это все пугало. Но бороться с этим Корней уже не пытался. Учился жить. Привыкал. Смирялся, что отношение к ней нельзя обозначить просто чередой бессистемных эмоций. Свести к химии. Тут уже о чувствах. Возможно, все началось с жалости. Возможно, со стремления опекать. Он точно не сказал бы, но точно знал исход — затянуло. В «дурочку маленькую».