Любовное перемирие - Ирен Беллоу Страница 18

— Почему? — спросил Джеймс и резко опустил на блюдце пустую чашку.

— Что, почему?

— Почему вы хотите отменить визит к врачу? — строго спросил он.

— Ну, чувствую я себя хорошо… Нет необходимости, по-моему, — забормотала Рейчел.

— Рейчел, как вы могли забыть? Сегодня вам снимут швы.

— Ах да, швы… — Пальцы ее нервно комкали салфетку. — Я не поеду! — вырвалось у нее. — Нет, конечно, поеду, но в другой раз, — тихо сказала она по-детски жалобным голосом.

Джеймсу захотелось прижать ее к себе, поцеловать, сказать, что даже со шрамами на лице для него она самая красивая и нравится ему еще больше, чем раньше. Он понимал, что ее пугает, и сам боялся этого визита к хирургу не меньше, чем она. Ведь после того, как ей снимут швы, она может захотеть покинуть его.

— Я не готова пока, — призналась Рейчел.

— Глупый детский страх, — мягко сказал он и встал из-за стола. — Все будет хорошо, я буду рядом с вами. А из клиники мы отправимся в небольшой ресторан, который я знаю, и отметим это событие. Я буду рядом с вами каждую минуту, — повторил он и подал ей руку.

Рейчел неуверенно улыбнулась, а когда вложила похолодевшие от волнения пальцы в его большую теплую ладонь, сердце Джеймса забилось от радости.

Остаться в операционной хирург Джеймсу не разрешил.

— Нет, — твердо сказал он, — посидите в кафе, выпейте чашечку кофе. — Нам предстоит разговор с мисс Кемпбелл.

Джеймс предпочел остаться у дверей операционной и, когда сестра пригласила его войти, сразу понял, что разговор с врачом сильно расстроил Рейчел. Она сидела на стуле в напряженной позе, отвернувшись от него. Хирург взял его за локоть и повел в смежную комнату с умывальником.

— Все обошлось благополучно, можно считать, — начал он свой монолог. — Ни воспаления, ни деформации кожи…

— Но?.. — перебил его Джеймс, предчувствуя, что дальше последует нечто неприятное.

Врач вздохнул, снял очки и протер их полой белоснежного халата.

— Но мисс Кемпбелл не хочет смириться с реальностью, — с некоторой долей раздражения произнес он.

— Понять ее можно, — сказал Джеймс, — вы ведь знали, что она фотомодель. Что поврежденное лицо для нее означает конец карьеры?

Врач внимательно посмотрел на него.

— Скажите, мистер Макларен, вы сами хотите, чтобы она полностью избавилась от шрамов и продолжила свою карьеру? Или предпочитаете, чтобы она и впредь зависела от вас?

— Вам не стоит разговаривать со мной в подобном тоне, доктор, — предупредил его Джеймс.

Врач не дрогнул от его рыкающего голоса.

— Я не психотерапевт, но хочу предупредить вас. У мисс Кемпбелл сильный характер. И если вы будете слишком явно жалеть ее, она может запросто спрятаться от вашей жалости в такой кокон, что вы до нее не достучитесь.

— Я не позволял себе открыто жалеть ее. Рейчел рассказала вам, что первые дни в моем замке она провела, сидя безвылазно в своей комнате? Это я заставил ее прекратить добровольное заточение. Теперь она ест со мной за одним столом, ходит на прогулки.

— А в общественных местах она бывает? В магазине, например, или в кафе?

— Что вы предлагаете? Чтобы я вытащил ее на всеобщее обозрение? А если ей до сих пор невыносимо смотреть на себя в зеркало!

— Я предлагаю вам помочь ей преодолеть внутреннее сопротивление, — уже мягче заговорил хирург. — Раз она смогла выйти из заточения, значит, должна справиться и с более сложной задачей. Главное сейчас, конечно, уберечь ее от нервного срыва.

На обратном пути в замок Рейчел молчала, скрывая лицо под темными очками и шляпой с опущенными полями.

— Все прошло хорошо, — осмелился сказать Джеймс.

Рейчел не ответила.

— Хирург сказал, что…

— Я не желаю говорить об этом, — резко ответила она и снова замолчала. Минуту спустя она вдруг засмеялась. — До сегодняшнего дня мне хотелось верить в чудо. Но чудес на свете не бывает, и снова встает вопрос: как мне распорядиться своей жизнью? Я уже голову сломала, размышляя над тем, как жить дальше.

— А какой выбор?

— Нет у меня выбора! Понимаете? Не-ту! Что я умела делать, кроме того, чтобы позировать перед объективом? Ни-че-го!

Боясь навредить, Джеймс не стал продолжать этот разговор. Единственным желанием его было помочь Рейчел. Хотя, если честно, была у него и личная заинтересованность в ее полном выздоровлении.

Машина доставила их к подъезду замка. Джеймс сам открыл перед нею дверцу, и Рейчел быстро проскользнула мимо него в дом. Он вошел следом и успел задержать ее в холле, положив руки ей на плечи и повернув к себе лицом.

— Я полагаю, — осторожно заговорил он, — что ты не перестанешь мучиться, пока не смиришься с тем, что произошло.

Рейчел посмотрела на него так, словно услышала глупость.

— Разве у меня есть выбор?

— Я говорю не о смирении на словах, а о внутреннем смирении, дорогая, — втолковывал ей Джеймс, внутренне морщась от банальности своих слов.

— Давайте не будем заниматься метафизикой. Я отлично понимаю, что происходит с вами.

— Со мной ничего не происходит, — запротестовал он. — Мне бы не хотелось повторяться…

— Происходит. Я слышу это в вашем голосе, когда вы вдруг начинаете изрекать избитые истины. — Рейчел была несправедлива к нему и понимала это. Джеймс пытается помочь ей. Но помочь ей он может только одним способом, сказав, что ей не нужны очки и шляпа, что со шрамами или без них она нужна ему, что он ждал ее всю свою жизнь… Рейчел тяжело вздохнула. Откуда взялись эти романтические желания? Вероятно, последствия перенесенного сотрясения мозга. Не нужен ей Джеймс Макларен, бизнесмен и добрый самаритянин, как назвала его медсестра в больнице. Никто ей не нужен. Всю жизнь она рассчитывала только на себя. В отличие от матери, которая всегда нуждалась в мужской поддержке. А перед этим мужчиной ей до сих пор стыдно за проявленную слабость. Не дай Бог, еще раз ей так опозориться! — Не обращайте внимания на мои слова, — устало сказала Рейчел. — Все это не имеет значения.

— Рейчел, я не хочу ссориться с вами…

— Тогда помалкивайте.

— Разве мы не могли бы спокойно поговорить?

— Нет.

При всем терпении, которым сознательно запасся Джеймс, он вынужден был признать, что поведение Рейчел становится просто невыносимым. Он не хотел ссориться с ней, он хотел только поговорить. Неправда, возразил он себе, не хотел он разговаривать с ней. На самом деле он хотел заключить ее в свои объятия и зацеловать до бесчувствия, сказать, что знает ответ на мучающий ее вопрос, как распорядиться своей жизнью. Она могла бы провести ее вместе с ним. Джеймс нервничал, а ему сейчас нужны были как никогда выдержка и рациональное мышление. Им надо спокойно поговорить обо всем. Они не разговаривали так с того дня, когда он поймал ее на площадке скалы.