Странные игры - Джейн Энн Кренц Страница 18

– Само собой.

Бонни возвела глаза к небу.

– Пытливый юный ум… – заметила Аркадия вполголоса.

– В самом деле, – охотно продолжал Синглтон Кобб, – как последняя инстанция в английском лексиконе, Оксфордский словарь содержит абсолютно все слова нашего языка, в том числе и плохие. Кстати, у меня в магазине как раз появилось одно редкое издание этого словаря, и, если хочешь, я могу… Он осекся, поймав предостерегающий взгляд Бонни. – Но лучше не стоит! Это старое и на редкость тяжелое издание, да еще и во многих томах. Пока что-то отыщешь, намучаешься. Не думаю, что вам с Тео будет интересно в нем копаться.

Братья переглянулись. Итан был уверен, что они постараются побеседовать с добряком антикваром без свидетелей и, конечно, заверят его, что чтение Оксфордского словаря положительно скажется на оценках.

Бонни постаралась замять щекотливую ситуацию, сменив тему:

– Ты говорил о «деле Керуана», Итан. Удалось продвинуться в решении? Какие-нибудь интересные находки?

– Ничего особенного, – вздохнул он, но тут же лицо его просветлело. – Тем не менее, это интеллектуальный вызов, и я рад, что согласился. Жаль, что не читал ничего, кроме «Долгого холодного лета».

– О чем это? – спросил Тео.

– Как о чем, тупица? – Джефф с театральным удивлением покачал головой. – Конечно же, о долгом холодном лете!

– Я не буду повторять дважды, – вмешалась Бонни. – Если не прекратишь, пойдешь домой.

Мальчик открыл рот. Итан адресовал ему выразительный взгляд, и протестов не последовало. Джефф вернулся к своей пицце.

Теперь переглянулись Итан и Бонни, в глазах которой читалось явное беспокойство. Вот уже пару недель Джефф вел себя иначе, более дерзко и вызывающе, и хотя Тео как будто преодолел кризис, связанный с годовщиной смерти отца, у Джеффа все шло по нарастающей.

Итан подумал, что в этом они с племянником похожи. Он тоже до сих пор не в своей тарелке. Однако ради близких приходится притворяться.

– И как же ты собираешься решить «дело Керуана»? – полюбопытствовала Зоя.

– С помощью своего блестящего интеллекта, как же еще. Собрать факты, проанализировать и ждать вдохновенного вывода.

– Позволь кое-что уточнить. – Синглтон Кобб отодвинул пустую тарелку. – Все это ради того, чтобы доказать невиновность Марии Торрес?

– Такой вывод, безусловно, порадовал бы Палому Сантана, – согласилась Бонни. – В день открытия дома Керуана для посетителей там будет и пресса, в большом числе. Что может быть лучше, чем публичное объявление о решении давнего загадочного преступления, напрямую связанного с именем автора! Вообразите себе заголовки: «Тайна пропавшей рукописи раскрыта». Наша мэр уверена, что виноват кто угодно, кроме ее бабушки, и мечтает поставить точку на сомнениях широкой публики. Если рукопись отыщется…

– …значит, Мария Торрес не имеет отношения к ее похищению, – закончила Аркадия.

– Вот именно. – Итан склонился через стол к Синглтону Коббу. – У тебя огромный опыт в поиске редких документов. Как насчет небольшой консультации? Время найдется?

– Разумеется. Дело это интересное, да и вообще люблю копаться в прошлом, вот только… вдруг ты наткнешься на ответ, который совсем не понравится Паломе Сантана? Допустим, Мария Торрес в самом деле отравила Керуана и украла рукопись и ты найдешь тому неопровержимые доказательства?

– В таком случае… – Итан поразмыслил. – Что ж, тогда поделюсь с ней результатами в личной беседе, а она уж пусть решает, обнародовать их или нет. Между прочим, никто ее к этому не обязывает – ведь все участники драмы давно в могиле, в том числе Мария Торрес. Доказательства вины теперь уже не имели бы такого веса, как в свое время.

– Но, дядя! – удивился Джефф. – Разве ты не хочешь стать знаменитым? Чтобы тебя показывали по телевизору? Мама сказала, что это «даст твоему бизнесу хороший толчок»!

– Да, и еще мама сто раз в день напоминает нам, что надо всегда говорить правду, – добавил Тео.

– Я и скажу, но только своему клиенту, Паломе Сантана. Совсем не обязательно разносить правду по всему свету, и уж точно не надо выступать с ней в вечерних новостях.

– Вот что, мальчики, – заговорила Аркадия с заговорщицким видом тетки, сообщающей важный секрет. – Если ищете правду, никогда и ни за что не обращайтесь к газетам и телевизору. Там ее нет, и не было.

– Как цинично с твоей стороны! – хмыкнул Синглтон.

– А я и есть циник, – невозмутимо отпарировала она. – И, между прочим, считаю это одной из лучших сторон своего характера.

– А что такое «циник»? – тут же заинтересовался Тео. Антиквар с радостью углубился в детальное разъяснение слова, при этом стараясь подать цинизм как не самое удачное отношение к жизни. Бонни подхватила тему, Аркадия выступила в защиту своей жизненной позиции, что привело к целому ливню вопросов со стороны Джеффа и Тео.

Среди оживленной перепалки только Зоя хранила отстраненный вид. Заметив, что Итан на нее смотрит, она улыбнулась ему, и эта мимолетная, но теплая улыбка вдруг глубоко его тронула, подтвердив уже возникшие между ними узы. Зоя знала о нем много, очень много – как никто, и потому в ее взгляде, в самой улыбке было спокойное приятие, было понимание. Из всех собравшихся только она знала, почему, порой засиживаясь далеко за полночь, он тратит время на копание в давно забытых преступлениях. Для остальных это было занимательное хобби, а она… она с самого начала поняла, как много это для него значит.

Внутреннее побуждение, толкавшее Итана на такие экскурсы в прошлое, не было праздным желанием занять себя, и, хотя он предпочитал не облекать этого в слова, Зоя знала, что ему необходимо, пусть с опозданием, восстановить истину, добиться, чтобы справедливость восторжествовала. Для него это имело смысл, потому что где-то в невидимом для человека мире, где все деяния взвешиваются, добавляло еще немного на чашу добра.

Осознав это, он был потрясен до глубины души. Потрясен и встревожен. Как это, возможно, пробыть вместе всего несколько недель, а в браке и того меньше – и сблизиться до такой степени? Чересчур сблизиться – прирасти всей кожей! Без малейшего усилия Зоя заглянула в такие уголки его души, о которых не подозревала ни одна из трех бывших жен, о которых не знали даже его родные. Но если так, если она способна, как рентгеном, пронизывать его своими туманными, загадочными глазами, рано или поздно она высмотрит то, что ей не понравится…

Тревога перешла в привычное чувство обреченности.

Темные силы ноября сужали кольцо, а он был теперь, как никогда, уязвим. Но почему? Как его угораздило так влипнуть?

Итан напомнил себе, что этот брак точно не был заключен на небесах. Это брак по расчету. Тогда тем более странно. Почему он так уверен, что Зоя рано или поздно исчезнет из его жизни? И почему эта уверенность растет день ото дня?

Ведь если это случится, ему конец.