Приручи меня, если сможешь - Евгения Чащина Страница 18

— Извини, — хрипит севшим от боли голосом.

— Не извиняю.

— У нас есть еще три конечности, никакой костоправ больше не поможет, — спокойно произносит Илья на ухо отцу.

— Извини, — рычит.

Искренности не прибавилось. Страх за свою шкуру — да. И он отомстит. Видела по глазам. При первой же возможности. Жаль Илья этого не понимает.

— Не верю, как говорил Станиславский.

Илья отбрасывает отца в сторону, присаживается и холодно чеканит каждое слово, так, чтобы слышали только мы:

— За тобой наблюдают мои люди. Если вздумаешь подойти к ней на десять метров, бетон скрывал и не такие тела, мразь. Так понятно?

— Да, — хрипит, соглашаясь.

Такой жалкий. Ничтожный. Уже совсем не такой сильный, как когда идет один на один на пятидесятикилограммовую девочку.

— Давай уйдём, — подхожу к Илье, кладу ладонь ему на плечо, нежно и деликатно. Тяну его к себе, вторую ладонь кладу на подбородок, ласково провожу по щеке.

Чувствую взгляд отца, который жадно впитывает информацию. И мне важно показать то, сто хочу, чтоб он увидел. Что этот мужчина действительно порвёт за меня. А правда или нет ему знать необязательно.

— У нас дел ещё полно, не тратить же на него весь день, — приподнимаюсь на носок и целую мужчину в уголок рта.

— В машине поцелуешь, — хмыкает и подталкивает меня к выходу.

Идем и молчим. Илья извлекает пачку сигарет и прикуривает.

— Он же не догнал. По тупой роже видел. Бетон? — смотрит на меня вполне серьезно, делая глубокую затяжку.

— Он не воспринимает твои угрозы даже ценой насилия. Я видела лицо. Он отомстит мне за это при первой же возможности. Если ты сломал ему руку — он сломает мне рёбра, — пожимаю плечами, поясняя такие дикие вещи ровным голосом.

— Оставь мне эту проблему и расслабься. Я подумаю над этой темой, но позже.

Обнимает и целует в висок, и не выпускает до тех пор, пока не выкуривает сигарету до фильтра.

— В торговый?

— Да, — киваю.

Я не против отвлечься. И это единственный верный способ меня отвлечь.

В мебельном я летала между полками как реактивный таракан, показывая Илье то, что мне нравится и гармонично впишется в ту концепцию квартиры, что он обрисовал. Не заметила? как полностью расслабилась. Шутила, спорила, смеялась, возбуждалась, дула губки, когда он сл мной не соглашался. Не замечала, с каким любопытством он всё время наблюдает за мной. Как провоцирует меня, чтоб надула губки ещё.

— Ты специально! — прищурилась, глядя на него. — Эта скатерть идеальна, она сочетается с обивкой стульев и ободком тарелок, но приятно контрастируют со старыми обоями. Ну не можешь же ты этого не видеть. Ты издеваешься, Илюш.

— Успокойся, женщина, берем, только мозг не выноси, окей, — вновь вжимает в себя, смотрит слишком возбужденно, и я уже догадываюсь в каком русле летят его мысли. — Еще гуляем, или домой, где твои прелестные губки будут меня спасать?

— Так понравилась скатерть? — кусаю, бросив игривый взгляд.

— Стася, гуляем дальше, или домой? — его голос ниже, а руки настойчивее.

Игривое настроение как ветром сдувает.

— Как скажешь, — пожимаю плечами.

Он швыряет пакеты с покупками на пол и довольно холодно бросает:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ключи у тебя есть, карта тоже, Федор будет ждать тебя на стоянке. Меня к утру домой не жди.

Разворачивается и уходит, на ходу извлекая мобилку. Видимо звонит охраннику.

Еду домой злая. Не обманул ни в чём. Свалил. Охранника оставил. Не вернулся к утру. Ни к обеду. Приехал вечером, с огромным засосом на шее. Бросила туда равнодушный взгляд и сразу же ушла к себе. Едва на плите, пусть жрет. В остальном, надеюсь, его знатно обслужили.

Переодеваюсь в пижаму и ложусь в кровать. Уснуть. Уснуть бы. И проснуться в чьей угодно жизни, только не в своей.

Не пришел. И славно. Мне же больше места достанется. И совсем не нужно, чтобы меня обнимали во сне, от этого жарко и дискомфортно.

Вся неделя в молчании. Я делала то, что требовалось от меня: приводила в порядок квартиру и готовила ему еду. Не хочет разговаривать — не надо, я привыкла и к игнору, и к одиночеству. Плевать. Лишь бы отцу не вернул.

В воскресенье приехал поздно. Я уже собиралась идти спать. Вышла из ванной в одном полотенце, уверенная, что дома одна, и в коридоре натолкнулась на него. Пахнет табаком и коньяком. Пробегаю взглядом по его лицу и собираюсь проскользну. Мимо.

— Надень то белье, я душ приму, — бросает на ходу к ванной.

Мило. Пришёл час расплаты за гостеприимство.

Иду в спальню, как на каторгу. Хотя, что это я, долг платежом красен.

Когда он входит в спальню, стою в одном из комплектов у зеркала, разглядывая себя. Вижу, что выгляжу даже слишком сексуально. И боюсь того, что будет дальше. Но выбора нет, поэтому поворачиваюсь к нему.

Подходит очень близко, протягивает руку и сжимает мою грудь. Оба смотрим в отражение наших тел в зеркале. В его глазах откровенное желание, смешанное с нетерпением.

Делает ещё шаг вперёд, и чувствую, как его горячее дыхание опаляет мою шею. Вжимает в себя и хрипло говорит.

— Просто расслабься и постарайся получить удовольствие.

Постарайся. Хорошо очертил. Хотя я, наверное, правда чего-то в этой жизни не понимаю, раз в подобной ситуации мне предлагается получить удовольствие. Как? Не разговаривал со мной неделю, ночевал непонятно где, а теперь пришел, как варвар, взять свое, а я должна с каких-то фигов расслабиться для него.

Не парень. Не парень он тебе, глупая башка. Не спаситель, не твой личный Супермен. Ты здесь именно для этого, чтоб обслуживать его член. И для парня, который притащил тебя сюда для этого, у него ещё железное терпение. Почти трехнедельная пауза после первого раза. Итак повезло. Но не может же везти вечно.

Его руки скользят по телу, губы по коже, а я как стояла в оцепенении, так и стою.

Случайно встречаемся взглядом. Не успеваю надеть маску, и он может прочитать мои истинные чувства. А это опасно. Это может породить агрессию, и он снова бросится на меня и причинит боль. Не хочу, только не это!