С мамой нас будет трое - Лиз Филдинг Страница 18

— Если ты занята, то просто скажи, и я отвезу тебя прямо на станцию, — добавил он.

Вот оно, это напоминание.

— Ну кому же придет в голову отказываться от сэндвичей с копченой лососиной и домашних кексов? — милым тоном спросила она. И была разочарована тем, что это его ни капельки не рассердило.

— О, здорово! Я покажу тебе свою комнату. Папа разрисовал ее для меня, и она правда замечательная. Если ты останешься, я еще покажу, как хорошо умею плавать. По субботам мы с папой всегда ходим плавать. Ты можешь остаться? — простодушно спросила Люси.

— Не искушай судьбу, Люси. Ты просила день, и ты его получила. Твоя мама очень занятая леди…

— И у меня нет с собой зубной щетки, — сказала Брон, перебивая его и всем видом давая понять, что вполне способна сама найти предлог. Когда ей этого захочется.

— Но ты еще вернешься?

— Люси! — предостерегающим тоном сказал Фиц. — Не пора ли тебе бежать? Ты нужна мисс Грэхэм для вручения призов.

— Тогда ей нужна и мама тоже, разве нет? — дерзко сказала Люси.

— Да, разумеется. — Брон последовала за девочкой, тем более что Клэр действительно махала ей рукой.

Мисс Грэхэм пригласила ее к столу, заваленному цветными лентами и призами, и Брон, сияя улыбкой, стала прикалывать победителям ленты, вручать призы и памятные значки. Все шло без сучка без задоринки, она никого не уколола булавкой, не разбила ни один приз. Ее не смущали даже непрерывные фотовспышки, когда гордые родители фотографировали своих маленьких героинь в момент награждения. Все было в порядке, даже когда подошла очередь Люси, которая награждалась серебряным кубком за наибольшее количество побед. Улыбаясь, она протянула Люси кубок под восторженный вопль ее подружек. И тут увидела Фица, наводящего на нее свою видеокамеру. Ей показалось, будто он этим черным объективом собирается просверлить ей череп, чтобы узнать ее секреты, и внезапно самообладание оставило ее и у выпавшего из рук кубка отлетели крышка и подставка.

— Ничего, мамочка, это просто малюсенькая вмятинка, — сказала Люси, когда они отъехали от школы. — Папа починит. Он здорово умеет это делать.

— Я очень много практикуюсь, — кротко проговорил Фиц.

Люси только хихикнула.

— По-моему, это классно, что ты тоже роняешь вещи. Все теперь поймут, что ты и правда моя мама.

Бронти улыбнулась.

— Ну вот, хоть раз в жизни кому-то нравится моя неуклюжесть.

— Чай может оказаться интересным мероприятием, — сказал Фиц, покосившись на нее. Его лицо приняло задумчивое выражение.

— Мы можем устроить в саду пикник с бумажными стаканчиками и тарелочками. — Люси засмеялась. — Тогда их можно ронять сколько угодно.

— И не придется мыть посуду, — добавила Бронти.

— Так будет определенно безопаснее. Одного комплекта идентичных шрамов вполне достаточно, благодарю вас.

Люси предложила, чтобы каждая показала свой шрам, и Бронти повернулась на сиденье и продемонстрировала ей маленький шрамик у себя под бровью.

— Ух ты! Здорово! — И Люси показала результат своего недавнего приключения с чашкой.

Фиц в это время сбавил скорость и свернул на подъездную дорожку, ведущую к небольшому дому в стиле эпохи короля Георга.

Дом из красного кирпича, выкрашенная в белый цвет решетка крыльца, алые лепестки с цветков вьющейся розы, усыпавшие дорожку, а в отдалении, под безоблачным небом, простирается синева моря.

— Как здесь красиво, — сказала Брон, выпрыгнув из машины, прежде чем Фиц успел открыть ей дверцу. — Какой изумительный вид… — Но Фиц смотрел не на вид, а на нее, и складка между его бровями стала еще глубже. Она с ужасом поняла, что Брук раньше была здесь с Фицем; они занимались любовью, зачали Люси… — Я забыла, — быстро сказала она. Как будто такое можно забыть.

— Идем же, мамочка. — Люси тянула ее за руку. — Сначала я покажу тебе мою комнату. Папа там нарисовал для меня всех своих персонажей…

Бронти натянуто улыбнулась Фицу и вошла в дом вслед за Люси. Холл был оклеен обоями в блеклую золотую и зеленую полоску, которые выглядели как старинные шпалеры. Изогнутый стол у стены и висевшее над ним зеркало в золоченой раме идеально вписывались в интерьер. Но здесь не было ни украшений, ни цветочной композиции, которые придавали бы интерьеру завершенный вид. Точно так же и у нее дома: все было убрано от греха подальше, пока она не подросла и не научилась управлять своими непослушными конечностями.

— А где ты живешь, мамочка? Какая у тебя комната?

Мамочка. Люси то и дело произносила это слово, словно это было заклинание, как если бы хотела убедить себя в том, что это новое в ее жизни лицо не исчезнет вдруг в клубах дыма, и Брон с упавшим сердцем поняла, что какая-то там неизвестная тетка послужит весьма слабым утешением для девочки взамен утраченной матери. Она сглотнула застрявший в горле комок и сосредоточилась на описании спальни Брук.

— Она белая. Там стоит старинная железная кровать под кружевным пологом и кружевным же покрывалом.

— И занавески на окнах?

— Да, и такие же занавески. — Комнату Брук отделал декоратор интерьеров в обмен на рекламу, которую он получил, когда снимки ее дома появились в каком-то журнале. — Они подвязаны широкими желтыми лентами. Там еще стоит большое старое мягкое кресло под чехлом…

— И он тоже белый?

— Там все белое, кроме ковра. Он светло-серый.

— А разве это все не пачкается? — спросила явно удивленная Люси.

— Нет. — Брук была из тех детей, что могли играть целый день в угольном подвале и не запачкаться. Но вопрос дал Брон возможность заговорить на нужную тему: — Нет, Люси, не пачкается, потому что меня почти никогда там не бывает.

— Да?..

— Я ведь большую часть времени в отъезде. Ты же знаешь.

— Папа говорил. — Люси остановилась на верхней ступеньке лестницы и посмотрела на нее. — Он говорил, что из-за этого ты оставила меня с ним. Потому что у тебя нет времени быть мамой.

О боже.

— Папа прав.

Люси отвернулась и открыла дверь.

— Вот моя комната, — сказала она. Но девочка вдруг утратила всю свою живость. Плечи ее опустились, и она больше не производила впечатления упругой пружинки. Даже голос стал невыразительным. Наступил момент объяснить Люси, что у Брук есть сестра, у которой будет масса времени, чтобы дружить с ней.

— Люси, я должна тебе кое-что сказать… — И тут она увидела комнату. — Люси! Это же невероятно. Неужели Фиц сам все это сделал?

Немного повеселевшая Люси кивнула.

— Вот это Артур, — сказала она, указывая на ярко раскрашенную картинку, заполнявшую обращенную к ним стену. — Он…

— Мышонок Эйнштейна. Я знаю. — Одной рукой Артур небрежно исправлял знаменитое уравнение, а в другой у него был кусок пиццы с толстой сырной верхушкой. Другие персонажи уютно, по-домашнему устроились на остальных стенах комнаты. Могглы — как и полагалось вновь прибывшим — помещались у самой двери в окружении ящиков с багажом, которые они как раз распаковывали. — Знаешь, если бы это была моя комната, то мне, наверно, хотелось бы целый день проводить здесь в такой компании.