Теперь ему принадлежу. Беременна от монстра - Мария Устинова Страница 18

— Этого не может быть, — прошептала я.

О нем много написано. Очень много. Взгляд сам бежал по строчкам, я хотела остановиться — не могла.

У меня горели губы: то ли тот ублюдок задел, когда мне вмазал, то ли от воспоминаний. Та ночь, запах сигарет, мяты и кожаного салона. Его зубы, жжение от щетины — своими алчными поцелуями, которыми терзал, пытаясь утолить сексуальную жажду, он растер мне кожу вокруг рта.

Андрей — наемный убийца. Был в международном розыске. Бандит, лидер ОПГ, наемник, убийца и психопат. Это не может быть он! Но я смотрю на фото и улавливаю то, что уже видела в нем. Был осужден на пожизненный срок, сбежал из тюрьмы после трех лет отбывания. Вспоминаю его голод и верю в это. Он был очень голоден, наш первый раз в БМВ был для него.

«Ты давно один?»

Шрамы, которые он не дал трогать. Его пытали. Они остались после пыток.

Лжец.

Я рассматривала снимок, гладя пальцами, словно слепая и пальцы смогут рассказать еще что-нибудь.

Да бред это… Не может быть… Не мог такой человек — какой здесь описан, после многочисленных заказных убийств, пыток и тюрьмы, сделать то, что он для меня сделал. Он же добрый. Закрытый, с какой-то первобытной жестокостью в душе, но ведь добрый или нет?..

Такой человек не стал бы отпаивать меня водой, защищать…

Называть своей девочкой.

Пусть это будет ошибкой.

Умоляю, пусть кем угодно будет, только не тем, о ком здесь написано.

— Господи, только не это…

Я взяла зажигалку со стеллажа и поковыляла с блокнотом в ванную. Когда я вышла, бандиты и компания Валеры в коридоре притихли, провожая взглядами. Брела, поддерживая живот, и ныла сквозь зубы, но стало так плохо, что уже плевать — пусть смотрят.

Перед глазами все расплывалось от слез. Живот тянуло так, что я едва дышала. На этом фоне я даже перестала ощущать боль в скуле.

Я заперлась в ванной.

Облокотилась на раковину, давая отдых животу, и зажмурилась.

Киллер.

Не верю. Это ошибка.

Он сказал: служит, мотается в командировки. Сказал, что снайпер. Фактически не врал — служил когда-то. Я прочла его краткую биографию. Воевал, затем пропал с радаров, а когда про него услышали вновь — уже был в составе преступной группировки. Я не поняла, что его к этому подтолкнуло. Через несколько лет занялся заказными убийствами. Почему — тоже неизвестно. Человек-призрак. Ни семьи, ни дома, одни белые пятна в истории. Но хотя бы настоящее имя знаю.

Щеки обожгло от горячих слез.

Обида, боль, разочарование, страх. Каждое из этих чувств можно вынести, но не все вместе. Я старалась не плакать, чтобы хуже не стало, но если бы не заплакала — слезы бы разрезали меня изнутри.

— Мама, что делать, — шептала я сквозь горячий плач, — что теперь делать…

На меня накатывали волны запоздалого страха.

Картины прочитанных историй стояли перед глазами, как живые. Он не брезговал пытками, жестоко расправлялся с врагами. Там написано, что у него был фирменный почерк. Фирменный почерк в пытках… как это понимать? Сердце сжималось от ужаса и жуткого предчувствия. Ему тридцать семь, я подсчитала: у него за плечами пятнадцать лет тяжелой криминальной карьеры.

Он с первого взгляда показался мне не таким — опасным и непонятным. Я сразу увидела, что он отличается от других. Так боялась с ним уходить... Но Андрей помог мне, это притупило страх, а дьявольское притяжение этого человека сделало остальное…

Я смяла выпавшие страницы и бросила в раковину. Вырвала оставшиеся и добавила к ним. Чиркнула зажигалкой. Наблюдала, как горит и сморщивается, чернея, бумага, пока ее полностью не сожрал огонь. Запах паленого на фоне нейтральных ароматов ванной был отвратительным. Я прижала запястье ко рту, задыхаясь. Меня мутило.

Когда прогорело, я включила холодную воду. Струя размазала пепел и сажу по белоснежному фаянсу. Нельзя, чтобы узнали, в чьей я бывала постели… Я не знала, кто мой покровитель. Даже не представляла, от кого забеременела и от кого решила сохранить ребенка.

А если он узнает, что я не сделала аборт?

В дверь постучали.

— Лен, Лена… — раздался дрожащий голос Виты. — С тобой все нормально? Можно мне войти?

Подослали ко мне подругу. Боятся, что мне плохо, а обвиню их. Испугали, ударили… Случится выкидыш и с них головы снимут — так они считают.

— Нет, я ухожу.

Я взглянула в зеркало: глаза заплаканные и тоскливые, на щеке щиплет глубокая царапина.

Понимаю, чего они испугались.

Я и есть та бандитская сучка, за которую ломали пальцы хозяину клуба.

События той ночи вспыхнули в памяти: этими пальцами он собирался в меня лезть. Андрей меня увел, мы переспали — утром он вернулся в клуб и уладил мои проблемы.

Если встать в тень зверя, тебя не осмелятся тронуть.

Вспомнила его смех, когда я сказала о беременности. «Ты не знаешь, кто я» — так он ответил. Теперь ясно почему: слишком наивными были те мои фантазии. Он с самого начала знал: у нас ничего не получится.

Я глубоко вдохнула.

С помощью дыхания пыталась справиться с разрушающими чувствами. Безжалостно удалила фотографии из телефона. Надо уходить. Только придумаю, как, чтобы эти, из коридора, не увязались следом и не навели Андрея на мой дом.

— Впусти меня! — снова зашипела Вита.

— Можешь вызвать такси? — я умылась и взглянула в зеркало. Бледная, с перепуганными глазами, зрачки глубокие. — Мне нужно к врачу.

— Что случилось? Да открой!

— Все нормально. Тошнит. Вызови такси, хорошо?

Я почти не врала, меня еще мутило от запаха гари. Не хочу объясняться с подругой, но придется... Может, и не расскажут ему ни о чем. Они слишком перепуганы. Кто в своем уме придет к наемному убийце и скажет: мы тут наехали на твою беременную подругу и дали ей по лицу. В клубе меня не били. Унижали, раздели, но не били. И я тогда не была беременна — Андрей меня вообще не знал, но все же искалечил того типа после того, как переспал со мной...

Я вышла, когда Вита постучала снова.

— Ты как? — глаза были похожи на блюдца. — Лена, у тебя токсикоз, какой срок, ты что сразу не сказала?..

Не ответив, я проковыляла в комнату. Забрала доллары, которые мне оставили в качестве компенсации. Пригодятся. Что будет дальше неизвестно — но отложу. Вита подобрала разбросанные вещи, запихала в пакет.

— Ну все, пойдем! — она торопилась.