Непримиримые влюбленные - Мишель Рид Страница 18

Городская квартира Доминика находилась на последнем этаже здания, где размещался банк. Просторные апартаменты, в которых в случае необходимости могла свободно расположиться вся семья. Банк строго охранялся, поэтому Стентоны редко пользовались этой квартирой, предпочитая останавливаться в одном из дорогих отелей.

Только не Доминик. Будучи банкиром, он привык считать деньги и не видел смысла в том, чтобы платить за апартаменты в отеле, когда имеешь хорошую квартиру, которая к тому же пустует.

Он подъехал к задним воротам и приказал ночной охране впустить их и открыть громадные двери, ведущие в гараж для личных машин.

– Форт Нокс, – пробурчал Доминик, когда они вышли из машины и ждали, пока охрана снимет систему блокировки задних ворот.

Заметив, что Мэдлин дрожит, он коснулся кончиками пальцев ее щеки.

– Замерзла? – спросил он. В полумраке его глаза казались черными.

Мэдлин оторопела от неожиданной ласки, взглянула на него, их взгляды встретились, и оба почувствовали неловкость.

– Мэдлин, – хрипло сказал Доминик, – я…

Двери открылись внутрь, люминесцентные лампы ослепили их. Доминик замолчал, и Мэдлин была рада, что он не договорил. Они вошли в здание и направились к ожидавшему их лифту.

Лифт быстро поднял их наверх, сразу в большой холл роскошной квартиры. Мягким светом горели светильники, включаемые и выключаемые движением лифта. Доминик повел Мэдлин по коридору к левой двери. Дверь вела в комнату, которая была ей хорошо знакома.

Это была личная гостиная Доминика, скорее небольшой уютный кабинет. Ничего особенного, только обычные вещи, которые должны окружать хозяина, когда он отдыхает. Доминик часто оставался здесь, когда дела не позволяли ему вечером вернуться в Лэмберн. В гостиной стоял стол, конечно заваленный бумагами, два огромных низких дивана, обитых красным бархатом, бар с напитками, телевизор и дорогой стереомагнитофон, а также компьютер, обеспечивающий постоянную связь с банком.

В комнате находились и личные вещи Доминика – книги на полках, журналы, разбросанные повсюду. Особенного порядка в комнате не было, но Доминик никому не позволял «вторгаться». Мэдлин любила приходить сюда – главным образом потому, что только здесь они могли спокойно побыть вдвоем.

– Этой картины раньше не было. – Мэдлин указала на полотно в золоченой раме, висевшее на противоположной стене, стараясь скрыть волнение, которое она испытывала, вновь оказавшись в его комнате.

– Не было, – сказал Доминик, направляясь к бару. – Последнее приобретение.

Мэдлин подошла ближе, чтобы рассмотреть картину. О чем-то она напоминала ей…

Не замечая, что Доминик молча наблюдает за ней, она вглядывалась в изображение. Великолепный черно-белый загородный дом посреди искусно разбитого сада. Крытая шифером крыша блестит, словно омытая дождем. Окна сверкают в первых лучах солнца.

Вспомнила. Он похож на старый дом Кортни, расположенный на полпути к дому Стентонов в Лэмберне. Только дом на картине сияет свежими красками, а дом Кортни с годами обветшал, его красота, увы, поблекла.

Мэдлин вздохнула. Ей всегда нравился тот дом, и было грустно видеть, как он разрушается.

– А кто владелец?

– Дома или картины? – Доминик улыбнулся и протянул ей бокал. – Картина моя. Я случайно наткнулся на нее. Она была в ужасном состоянии, ничего похожего на то, что ты видишь. Сначала мое внимание привлекла рама…

– Нашел в лавке древностей?

Мэдлин помнила, что Доминик любил обшаривать антикварные лавки. У него была страсть к старинным вещам – не обязательно ценным, но необычным, вызывавшим интерес. Эта страсть передалась ему от матери. В семье не очень радовались этому, дом Стентонов был уже полон антикварных вещей, приобретенных не только матерью.

– Можно и так сказать. – Доминик улыбнулся. – Но однажды я более внимательно посмотрел на холст и понял, что картину можно отреставрировать. И вот видишь…

– Продай ее мне, – сказала Мэдлин, подчиняясь какому-то порыву, и с надеждой заглянула ему в глаза. – Я заплачу рыночную цену, – быстро добавила она.

– Зачем она тебе? – Доминик не смотрел на нее, он смотрел на картину, но Мэдлин чувствовала, как он напрягся.

– Она… просто она напоминает мне усадьбу Кортни, – ответила Мэдлин, пожав плечами. Она уже раскаивалась, ведь Доминик знал, что дом Кортни всегда притягивал ее.

Доминик ничего не сказал, он, прищурившись, рассматривал картину, будто пытался найти сходство. Некоторое время они молчали.

– У тебя это серьезно, с Линбергом? – неожиданно спросил Доминик.

Мэдлин изумленно воззрилась на него.

– А какое это имеет отношение к картине? Доминик не ответил. Он неотрывно смотрел на картину, но молчание его настораживало. Мэдлин искоса взглянула на него, не понимая, о чем он думает.

После долгого молчания Доминик посмотрел на нее, его глаза потемнели.

– Ты получишь картину, когда придешь и скажешь, что окончательно отказала Линбергу.

Мэдлин в замешательстве смотрела на него.

– Зачем тебе это нужно?

Вместо ответа Доминик улыбнулся, и она опустила глаза. Внутри у нее что-то сжалось. Доминик по-прежнему хочет ее. Он дал ей это понять.