Горький шоколад - Валентина Щиброва Страница 171

— Утешил, — усмехнулась я. Его теплые ладони действовали как успокаивающее лекарство. — Я молюсь, чтобы Саша услышал меня. И дал нам еще один шанс.

— Я ему помогу, — улыбнулся он.

— Рома, спасибо за все, что сейчас делаешь для меня. Я два дня не решалась тебе позвонить, думая, что не захочешь и знать меня.

— Я всегда хочу о тебе знать. Ты хорошая, Марусь. Таких еще найти надо. Саше повезло. И да, я ему завидую, — кивнул он в подтверждение своих слов, отпуская мою руку. Какая же все — таки Марго дура.

— Спасибо. Я пойду. Хочу отдохнуть, — в моем теле чувствовалось усталость.

— Конечно, отдыхай. И давай — ка поправляйся. Совсем похудела, — Рома осмотрел меня с ног до головы.

— Постараюсь, — кивнула я. Наклонившись к нему, поцеловала в щеку, — Спасибо большое.

— Ты заставляешь думать о себе еще лучше. И так весь распрекрасный, — засмеялся Рома.

— Согласна, ты — распрекрасный. Очень хороший друг и человек. Пока. — Открыв дверь машины, я задержалась, поворачиваясь к нему. — Ром … можно мне звонить тебе … так хотя бы я буду спокойна, что …

— Конечно, звони, Марусь, — понял, о чем я хотела сказать.

— Хорошо, — кивнула я и вышла из машины.

Провожая Тойоту глазами, пока она совсем не скрылась из виду на дороге, я вдохнула полной грудью свежий воздух и закрыла глаза. Именно сейчас, в данную минуту, я ощутила слабое касание надежды на лучшее. Нет, надежда всегда была со мной, просто из — за моих мучений, решила помолчать и отойти в сторону до случая, когда я найду силы окликнуть ее снова. И вот я ее зову. Зову, благодаря своей любви, благодаря желанию быть со своим любимым человеком, благодаря человеку, который сейчас уехал на своей машине.

***

— Да, что же это такое? — простонала я, смыв в унитазе весь свой ужин, который пыталась в себя втолкнуть. Тошнило после каждой еды. Не могу заставить себя есть. Наверно, все же стоит пропить курс успокоительных препаратов. Мое тело один сплошной комок нервов и переживаний. За весь сегодняшний день на работе, кроме кружки чая, ничего не ела и не хотела больше.

Вспомнив о вчерашних Роминых словах о моем весе, я тяжело вздохнула, умывая свое лицо. Поправиться — затруднительная задача. После срыва, я не могу себя собрать. Как будто я распалась на кусочки и не знала, как теперь их соединить. Но, все же, именно после нашего разговора с Ромой, я немного оживилась: стала замечать, какая на улице погода, во что я одеваюсь, о чем говорят в новостях, что у меня, оказывается, в квартире уже десять слоев пыли. А я же терпеть не могу непорядок. Завтра же перед отъездом в Муром сначала наведу генеральную уборку. Ужас, как все запустила.

И да, я, наконец, решилась позвонить маме, чтобы сообщить о своем приезде. Мне нужно уехать отсюда. Мне нужна другая обстановка. А где, как не дома, можно восстановить свои силы. В родных стенах справиться легче. Когда Саша от меня ушел, до безумия хотелось поплакаться маме, приехать к ней, упасть в объятия и забыть обо всем. Но я не могла! Не могла портить ей настроение перед свадьбой, до которой осталось пару недель, не имела права портить им праздник. Она заслужила это счастье и ничто не должно омрачить его. Но сейчас я готова к ним съездить: к своим самым любимым и родным людям.

А с Оксаной я обязательно поговорю. Знаю, что очень обижается. Впервые, столько дней не общаемся. Но она поймет меня. Она всегда меня понимала.

Почистив зубы и надев пижаму: майку с шортами, я прошла в свою пустую комнату и забралась под одеяло, чуть не с головой залезая под него. Теперь я спокойно могу побыть в своем мирке и представлять, как мы с Сашей счастливы. Соленая слеза скатилась по щеке, но я не обратила на нее внимание. Запах … я чувствую его запах повсюду. Он никогда не исчезнет из моей памяти.

— Люблю тебя, Сашенька, — прошептала я, — Спокойной ночи, любимый!