Он не ангел - Линда Ховард Страница 17

А может, разумнее взять только два миллиона, а сто восемьдесят восемь тысяч оставить. Тогда его чеки еще долго будут обналичиваться, и эта отсрочка сыграет ей на руку. С другой стороны, сто тысяч, как изволил выразился Рафаэль, – это сто тысяч. Это как раз те тридцать серебряников, именно та цена, которую он назначил за нее. Выходит, сотни штук она точно стоит. Так с какой стати их оставлять ему?

Два миллиона сто тысяч долларов. Как это ласкает слух. Дреа ввела цифры, преодолела все необходимые этапы электронного пути и с помощью одного-единственного нажатия клавиши стала миллионершей. Подождав с минуту, она открыла свой собственный счет и удовлетворенно воззрилась на длинный, милый взору ряд цифр. Решив предупредить попытку Рафаэля (в том случае если ему станет известно о ее махинациях) вернуть деньги обратно на счет, она сменила пароль. Теперь доступ к деньгам для него закрыт – и в самом деле: если рассуждать с позиций банка, ведь он сам их ей отдал, а стало быть, они принадлежат ей, и она вольна поступать с ними, как ей заблагорассудится.

Следующий шаг: перевод кругленькой суммы в другой банк. Но не сию минуту. Пока рано. Стандартное электронное извещение о переводе – еще полбеды, хуже всего личный телефонный звонок. Она подождет час или около того и перед самым закрытием банка переведет деньги на два разных счета – часть в банк города Элизабет, штат Нью-Джерси, а львиную долю – в маленький частный банк в Гриссоме, что в Канзасе, где до сих пор сохранился ее самый первый в жизни банковский счет. Здешний банк по закону не сможет предоставить Рафаэлю какую-либо информацию о том, как она распорядилась деньгами, после того как они упали на ее счет.

Дреа не удержалась от улыбки. Рафаэль настоял, чтобы она открыла счет в его банке – ему, мол, так проще переводить ей деньги. Он настаивал, чтобы на счете стояло и его имя тоже, но в банк Дреа отправилась без него и случайно «забыла» эту часть данных ей инструкций, хотя о том, чтобы выписки по счету аккуратно высылались Рафаэлю для учета ее трат, она позаботилась. Рафаэль был раздосадован, но все же не настолько, чтобы это побудило его к каким-либо действиям, – он полагал, что раз движение денег на ее счете у него под контролем, то значит, и сама Дреа тоже. Что ж, он ошибался тогда и ошибается сейчас.

Расхаживая по комнате, Дреа еще раз шаг за шагом прокрутила в голове свои действия – она старалась припомнить, все ли учтено, и после раздумий сунула в сумку с вещами черную фуфайку с капюшоном, чтобы было чем прикрыть волосы, пока она их не состригла. Можно было захватить с собой ножницы и откромсать волосы самостоятельно, да не хотелось, чтобы кто-то, обнаружив в мусорном баке длинные пряди, догадался об этом. Лучше завтра сходить в парикмахерскую, как все нормальные люди, чтобы не привлекать к себе никакого внимания.

Проверив заряд своего «Блэкберри», Дреа бросила его в сумку и, добавив к вещам еще один, последний, предмет, а именно пустой кошелек, наконец закончила сборы. Ну вот, пожалуй, и все. У нее с собой минимум вещей, лишь самое необходимое на данный момент. Она готова.

Тьфу-ты, черт! Не готова. Мысленно шлепнув себя по лбу, Дреа бросилась к нише с одеждой и достала ключ от банковской ячейки, который хранила приклеенным скотчем изнутри к верхней части ее домашних атласных туфель. Без этого не будет ни драгоценностей, ни банковских кодов, которые тоже хранились в ячейке. Просто не верилось, что она собиралась уйти без ключа. Ведь без него она как без рук, не способна что-либо сделать. И пришлось бы ей возвращаться сюда за ключом, идти на риск оказаться во власти Рафаэля, который к тому времени вполне мог прознать о ее проделке. От этой мысли Дреа передернуло. Но даже если б он ни о чем не догадался, а просто сегодня вечером ему, возможно, пришла бы охота заняться с ней любовью, Дреа не смогла бы этого перенести. У нее нет больше сил притворяться, нет сил скрывать свои мысли и чувства.

Приблизившись к двери, Дреа несколько раз кашлянула, чтобы заглушить звук отпираемого замка, и распахнула ее. Затем подошла к гостиной и остановилась на пороге. Амадо с Гектором обернулись.

– Мне стало получше, – просипела она. – Можно, я съезжу в библиотеку?

Будучи в курсе оставленных охранникам распоряжений, она все равно построила фразу в форме вопроса. Людям Рафаэля она никогда не дерзила, никогда не вставала перед ними в позу и старалась быть тише воды ниже травы. Так же и сейчас.

– Пойду за машиной. – Амадо покорно поднялся. Они с Гектором, как видно, заранее бросили жребий, кому ее сопровождать, если понадобится. Ехать выпало бедному Амадо. Ему предстояло искать место для парковки, а потом париться в машине в ожидании ее звонка. Гектор же оставался дома смотреть спортивную передачу.

– Я мигом – только переоденусь, – пообещала Дреа, но знала, что никто ее слова не воспринял всерьез: собиралась она обычно целую вечность, но сегодня вопреки обыкновению все делала быстро и целенаправленно. Натянув кремовые шелковые брюки и майку им в тон, Дреа надела поверх ярко-розовый шелковый жакет с короткими рукавами. В этой одежде она так бросалась в глаза, что, переодевшись, наверняка проскользнет перед носом у Амадо, который будет высматривать розовый жакет и копну вьющихся волос, незамеченной.

Повесив сумку на плечо, она в последний раз окинула взглядом комнату, прощаясь с Дреа Руссо. Она сделала свое дело, но пришло время от нее избавляться.

– Пока, Гектор, – попрощалась она, выйдя из спальни, и направилась к выходу. – До скорого.

Не отрываясь от экрана, Гектор махнул ей рукой. Она закрыла за собой дверь квартиры и вошла в лифт. Кроме нее, в кабинке никого не было. Как только Дреа нажала кнопку первого этажа и лифт начал движение вниз, к ней постепенно стало приходить ощущение легкости и свободы, словно одна за одной падали сковывавшие ее цепи. «Скоро», – звучало у нее в голове. Скоро, еще несколько минут – и она на свободе. Она снова станет собой. Еще несколько минут притворства с Амадо – и она наконец перевернет эту станицу своей жизни.

В вестибюле Дреа приветствовала портье своей обычной дружелюбно-легкомысленной улыбкой. Едва она ступила на тротуар, Амадо тут же подрулил к бордюру. Ее расторопность его, судя по всему, слегка удивила, однако он живо выскочил из машины и распахнул перед ней заднюю дверцу черного линкольна «таун-кар», очень распространенного в Нью-Йорке. Такими автомобилями пользуются все службы такси. Рафаэль же ездил на них потому, что они легко терялись в общем потоке таких же машин, сбивая с толку возможный «хвост».

Едва Дреа занесла ногу в машину, как ей показалось, что она увидела киллера. Ее сердце сжалось, кровь застыла в жилах. Она споткнулась и чуть не упала – ноги отказывались ей повиноваться. Амадо поддержал ее за руку.

– Вы в порядке?

Взгляд Дреа снова метнулся туда, где ей что-то будто бы напомнило об убийце. Но она его не увидела. По тротуару по-прежнему сновали прохожие, но его среди них не было. Поблизости не наблюдалось никого, кто двигался бы с той характерной, присущей ему пластичностью или кого-то с его посадкой головы. Дреа закрыла глаза и, стараясь успокоить бешеное сердцебиение, попыталась несколько раз глубоко вздохнуть.