Дефиле с револьвером: Влюбиться по гамбургскому счету - Карин Буха Страница 17

Заселившись, я поспешила к месту встречи с Тиллом. Он уже ждал меня, сидя у окна кафе, — я заметила его издалека.

— Что вы сегодня делаете? — спросил он, когда я села напротив и заказала кофе. — Я свободен и могу полностью быть в вашем распоряжении. Итак, чего желает фрау?

Хм, чего же я желаю? Проще сказать — чего я не желаю. Я стопроцентно не хочу быть среди толпы.

— Может быть, поедем куда-нибудь за город?

— Отличная идея! Как насчет Люнебургской пустоши? Один из самых старых природных парков — место прославленное. Мы можем выехать сразу после обеда.

И вот через час мы были уже в дороге. Клаузен предложил мне сесть за руль. Но все мое существо протестовало против этой затеи, я все еще не оправилась от аварии. Я отказалась, но Клаузен ничуть не расстроился, он вел машину с удовольствием.

У первого же кафе он остановился и показал мне на свой костюм:

— Вы не возражаете, если я сменю костюм приличного человека на лохмотья разбойника?

— Ну что вы, — я с сожалением посмотрела на свои ноги в изящных босоножках, — я бы и сама с удовольствием переобулась в кроссовки.

Через пару минут Клаузен плюхнулся на сиденье в поношенной коричневой куртке, действительно смахивающей на разбойничью. Галстук тоже исчез, вместо него вокруг шеи был перекинут пестрый мягкий шарф.

Как много зависит от одежды! В одну секунду солидного мужчину сменил озорной и веселый парень. Но этот второй Клаузен понравился мне ничуть не меньше.

Я тоже сняла свою шляпу и повязала платок на голову.

Большой мальчик рядом со мной весело посвистывал и иногда лукаво поглядывал на меня, но разговора не начинал. Я тоже молчала, печально вспоминая свою собственную красавицу машину, которая лежит сейчас на свалке в груде металлолома. Конечно, страховка возместила убытки, но все равно меня не покидало чувство, что я потеряла хорошего друга.

— Вы бывали когда-нибудь в самом Люнебурге? — наконец прервал Клаузен мои мрачные мысли.

— Нет.

— О! — обрадовался Тилль. — Тогда я вам покажу этот очаровательный город.

И он свернул на проселочную дорогу.

Мы с трудом нашли место для парковки и медленно пошли по городу, восхищаясь древними кирпичными зданиями, глубоко вросшими в землю. Дома, которые стояли на старых соляных штольнях, сильно покосились. И было трудно представить, что там еще могут жить люди.

Потом мы поехали дальше, в пустошь. Поднялся легкий ветерок, и высокие, стройные березы вдоль дороги приятно шелестели, белые облачка бежали по небу, послеполуденное солнце светило ярко, и даже вечно мрачные и причудливо изогнутые кусты можжевельника подрастеряли свою нелюдимость и выглядели вполне дружелюбно. Мы въехали в типичную маленькую деревеньку.

Клаузен остановил машину у маленькой гостиницы с претенциозным названием «Константинополь»:

— Выпьем молока или сначала погуляем по окрестностям?

— Давайте сначала пройдемся, — решила я.

Клаузен скептически посмотрел на мои босоножки на высоких каблуках, но промолчал.

Идти было действительно не очень удобно, но сносно. Мы медленно продвигались вперед по тропинке и наслаждались красотами пустоши.

— Поглядите-ка, Мелани, там пастух с овцами. Посмотрим?

Я согласно кивнула, и мы пошли к нему по полю. Лохматая овчарка зарычала на нас, когда мы приблизились, но, видя, что хозяин спокоен, отошла.

— Боже мой! — сказала я тихо, глядя на пастуха.

Он стоял, опираясь на посох, и вязал серый шерстяной носок, его длинная седая борода развевалась по ветру, и, вероятно, была ему по пояс. Из-под низко надвинутых полей шляпы виднелись длинные вьющиеся волосы. Он кинул на нас быстрый взгляд из-под кустистых бровей, приветственно кивнул и невозмутимо защелкал спицами.

Клаузен снял куртку, бросил ее на землю, помог мне сесть и сам опустился рядом со мной на траву…

Но стоило нам остановиться, как тут же я снова очутилась во власти тревожных мыслей. Пустошь больше не казалась мне полной очарования и романтики — корявые сосны и изогнутые кусты можжевельника нагоняли такую жуть, что, не будь рядом Тилля, я бросилась бы бежать отсюда.

От размышлений меня оторвал голос пастуха над моим ухом. Я даже не заметила, как он подошел.

— Очень плохо, когда в такой молодой женщине столько страха, — сказал он скрипучим голосом. — Страх и заботы мешают жить.

Тилль Клаузен приподнялся. Он переводил взгляд с меня на пастуха. Я молчала.

— Большая беда идет, — продолжал пастух, — и скоро грянет. Будь осторожна, дитя мое.

— Но откуда вы знаете… — начала я, но старик не дал мне закончить.

— Иногда я знаю и вижу многое. Сейчас я вижу опасность, которая тебя обступает. Только сильный человек сможет тебя защитить.

Он испытующе посмотрел в глаза Тиллю Клаузену:

— Это твоя женщина, сын мой. Если ты будешь с ней, все будет хорошо.

— Спасибо за совет, мастер, — сказал Тилль и откашлялся. — Но я ничего не понял. Какая опасность грозит моей спутнице?

— У нее нет имени, и она придет из тьмы, — пророчествовал пастух. — Будьте осторожны.

Пастух открыл свою холщовую сумку.

— Все еще может сложиться хорошо, — пробормотал он себе под нос. — Возьми это на счастье, дитя мое.

Я озадаченно взяла из его рук древесный корень. Он был с палец длиной, с четырьмя маленькими отростками. Даже не обладающий воображением человек увидел бы в этом корешке танцующую фигуру. И голова была узнаваема — в большом колпаке, с бородкой клинышком. Было видно, что форма корня природная, рука человека его не касалась.

— Мандрагора, — улыбнулась я, — настоящая мандрагора.

— Да, мандрагора, — подтвердил пастух. — Я недавно ее нашел, теперь вижу, что для тебя. Вы, горожане, думаете — это выдумки, но я знаю лучше — она принесет тебе счастье.

Старик щелкнул спицами, сделал накид и, казалось, в ту же секунду забыл о нас. Повернувшись, он широкими шагами пошел к стаду.

Тилль Клаузен вопросительно повернулся ко мне:

— Мелани, что все это значит? У вас действительно какие-то проблемы?

— Да, — тихо подтвердила я, — но, прошу вас, не будем это обсуждать. Я расскажу все, но лучше завтра.

— Мелани, — он накрыл мою руку своей, — помните, что вы всегда можете на меня рассчитывать.

— Спасибо. — Я растерянно повертела корешок в руке. — Тилль, а вы знаете что-нибудь о мандрагоре?

Клаузен расхохотался:

— Мелани, неужели вы суеверны? Пастух действительно большой оригинал. Здесь вообще много чудаков — местность такая. Есть, например, в пустоши люди с третьим глазом. Думаю, он просто разглядел в вашем лице тревогу, тогда как влюбленный простофиля видел в нем только красоту, — закончил он с горечью.