Чудесное сердце - Патриция Линн Страница 17

Джо сидела на нижней ступеньке лестницы и улыбалась, глядя, как черно-белый котенок играет с ее шнурками.

С воскресенья они почти не встречались, и сердце Джо при виде Колина подскочило в груди.

— Я заезжал в кафе, но мне сказали, что остаток дня ты свободна.

— Я просто развлекаюсь тут с этим парнишкой. — Джо прижала к себе котенка.

Колин улыбнулся, позавидовав пушистому «парнишке», с которым был бы не прочь поменяться местами…

— Пойдем любоваться твоим садом, — предложил он, отгоняя от себя эти мысли.

— Хорошо. — Ее глаза радостно заблестели.

Они медленно направились в сад, и, когда оказались за увитой розами решеткой, их взорам предстал настоящий райский уголок. Здесь было прохладнее, большие деревья отбрасывали длинные вечерние тени.

— Кажется, я еще не сказал тебе, каким красивым стал сад, — заметил он. — Ты славно здесь потрудилась.

— Да я совсем немного сделала, — отозвалась Джо. — Просто цветам были нужны любовь и забота.

Колин подумал о том, что с любовью и заботой и Джо расцветет, как роза, и что он готов окружить ее и тем и другим.

— И у кого же такие кочевницы, как ты, учились ухаживать за розами?

Девушка понюхала бледно-желтый цветок.

— У мамы. Мы жили в городской квартире. Вот мама и посадила розы в самодельные горшки и бережно ухаживала за ними, следуя советам из специальной книги для садоводов. Единственным ярким пятном на всей серой улице был наш балкон. От маминых роз шел такой дивный аромат! С тех пор, когда вижу розы, я сразу вспоминаю о маме. — Джо посмотрела Колину в глаза. — А теперь буду вспоминать и о тебе.

— Благодарю покорно.

— Послушай, ты обещаешь заботиться о них, когда я уеду? Даже думать не могу, что цветы будут заброшены.

— А я не могу думать о том, что ты уедешь.

Солнце уже садилось, тени становились все длиннее. Здесь было так тихо и спокойно, и Колину не хотелось говорить о расставании.

Видимо, Джо испытывала те же чувства, потому что предпочла сменить тему:

— А как обстоят твои дела с Сэм? Ты говорил с ней?

— Да, утром, — ответил Колин. — У нее был веселый голос. Вот только у меня нервы на пределе.

Сев рядом с ним, Джо взяла его за руку.

— Может, именно этого Эва и добивалась? Может, ей нужно, чтобы все три недели ты беспокоился и боялся?

Колин покачал головой.

— Да, без сомнения, она радуется тому, что я тут изнываю от беспокойства, но это не было ее единственной целью. Она хочет уничтожить меня, настроив против меня дочь.

— Не могу себе представить, что такое возможно, Колин. — Джо покачала головой. — Независимо от того, что скажет ей бабушка, Сэм слишком любит тебя, чтобы отвернуться от такого замечательного отца.

— Иногда любви бывает недостаточно, чтобы преодолеть некоторые препятствия, — вздохнув, заметил Колин. — Несмотря на известную поговорку, любовь завоевывает далеко не все. Некоторые проблемы остаются. — Он увидел в глазах Джо понимание. — Я хочу рассказать о себе и Мишель, — внезапно решился он.

— Тебе не нужно делать этого. Что бы ты ни поведал мне, мое отношение к тебе не изменится.

Он верил Джо. Внезапно его охватила безумная тоска. Как быть дальше? Пока Джо живет здесь, он может любить ее и позволять ее любви успокаивать его. А в том, что Джо его любит, Колин не сомневался — любовь светилась в ее глазах.

— Мы с Мишель были классическим примером того, как противоположности привлекают друг друга, — начал Уорнер. — Я был пареньком из маленького городка, который с ума сходил по девушке из большого города. Мы встретились, когда я учился на первом курсе колледжа. Эва сразу же возненавидела меня, что, по-моему, лишь подтолкнуло Мишель встречаться со мной. Против воли се родителей мы летом поженились, поселились в квартирке, которую сейчас занимаешь ты, и жили там до тех пор, пока каникулы не кончились.

Но признаться, дела у нас сразу не заладились. Я слишком много занимался, и Мишель это не нравилось. Чего я не понял до женитьбы — так это того, что она требовала к себе слишком много внимания, которое, казалось, было необходимо ей как воздух. К сожалению, я не мог постоянно находиться рядом. Мне приходилось из кожи вон лезть, чтобы чаще бывать с ней, но от этого тут же пострадала моя учеба, и я мог потерять стипендию, которой меня наградили.

К тому времени когда мы снова приехали в Саммерсвил на каникулы, — продолжал он, — Мишель была в глубокой депрессии и мы едва разговаривали. И родителям, и моим друзьям, и всему городу было понятно, что наши отношения стремительно ухудшаются. Но она уже была беременна.

Я так беспокоился за нее, что даже отложил на семестр возвращение в колледж. Мы сняли дом в городе, и я стал работать в клинике доктора Коннера. У меня там был свободный график, оставляющий немало времени для дома, но Мишель это не радовало. Ее к тому времени раздражало все, что я делал, и я уже не знал, как быть дальше.