Святость и соблазн - Хелин Вэлли Страница 17

— То… то случилось на пляже… разве это не говорит о том, что сама мысль о слежке не кажется мне нелепой? — спросила она не то себя, не то Руперта.

— Но если бы вы были преступницей, разве у вас возникло бы желание связаться с полицией?

Снимая с себя одолженную им куртку, Флоренс обдумала слова Руперта. Так ли это? Убедительных доводов против его предположения в голову не приходило. Разве только одно: она собиралась поступить так, чтобы обезопасить другого человека, который был ей… Что? Небезразличен? А как же тот, который незримо присутствует в ее снах?..

Флоренс потрясла головой, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Но на место одних пришли другие, не менее нелепые.

— Может быть, удар по голове направил меня на стезю добродетели и я решила раскаяться в преступном прошлом?

Руперт скептически хмыкнул.

— По-моему, вы насмотрелись мыльных опер. Там сценаристы, чтобы хоть как-то свести концы с концами, придумывают такие сюжетные ходы, которые даже маленьким детям показались бы, абсурдными.

Пройдя в гостиную, Флоренс уселась на диван, поджав под себя ноги.

— Но разве в это так трудно поверить? — опять спросила она. — Как иначе объяснить мое странное поведение на пляже? И откуда берутся сны, если под ними нет никакой реальной основы?

Руперт сел рядом с Флоренс, хотя она предпочла бы, чтобы сейчас он был подальше от нее. Иначе ей будет очень трудно сосредоточиться.

— Хотите сказать, что видели сны и раньше?

Флоренс кивнула.

— Да, еще лежа в больнице. Правда, я помню лишь отрывки, но между ними определенно существует какая-то связь.

Она пересказала ему все, что помнила, о роскошной белой машине с шофером, о своей поездке по улицам Неаполя, о странном толстячке, взирающем на нее требовательно, если не сказать угрожающе.

Флоренс посмотрела на Руперта.

— Я как будто чувствую на себе чей-то неотрывный взгляд, не упускающий ни единого моего движения. Неотрывный взгляд серых глаз. И слышу этот звук, похожий на громкий треск, только очень ритмичный… Как… как короткая пулеметная очередь!

Она вздрогнула, и Руперт немедленно пододвинулся ближе.

— Вы точно это помните?

Флоренс напрягла память, но у нее ничего не получилось.

— Нет, не точно. И этот человечек, ну почему им кончаются все мои сны?

Он осторожно погладил ее по руке.

— Не следует слишком спешить, — мягко посоветовал он. — Все придет в свое время.

Эти слова вызвали в ней раздражение. Вскочив, Флоренс нервно заходила по комнате.

— Но сколько понадобится для этого времени, Руперт? Неделя? Месяц?

В его взгляде читалось искреннее сочувствие.

— Этого никто не может знать.

Рассудительность его тона просто бесила Флоренс. В надежде успокоить нервы она сделала несколько глубоких вдохов и попыталась объяснить, что еще ее беспокоит:

— Если мне не удастся вспомнить прошлое, придется начинать все сначала. Мне нужно будет найти работу и какое-нибудь жилище, что совсем не просто, поскольку я не имею никакого понятия, есть ли у меня образование или все, что мне по силам, это мыть посуду в какой-нибудь забегаловке. Да и кто меня возьмет? Какой работодатель не отнесется с подозрением к девице моего возраста, не имеющей трудового стажа?

— Если будете нервничать, то вообще ничего не вспомните, — возразил Руперт. — Нельзя казнить себя по поводу каждого исчезающего обрывка воспоминаний, вы только делаете себе хуже. — К тому же время уже позднее, — добавил он. — Давайте я помогу вам устроиться на ночь, а там будет видно. Утро вечера мудренее.

— Исчезающие обрывки, — с горечью в голосе пробормотала она, качая головой. — А как насчет исчезнувшей жизни?

— Вы должны дать себе время, Флоренс. И никакие сожаления по этому поводу не помогут процессу хотя бы частичного восстановления памяти, тем более что это вас так сильно расстраивает.

Он был воплощением спокойствия и терпения, но Флоренс это не устраивало. Черт побери, ей нужны были ответы, имеющие хоть какой-нибудь смысл! Бездействие казалось просто невыносимым.

— У вас ведь есть семья, — сказала она, указывая на висящие на стене фотографии в рамках. — И близкие друзья, так ведь?

— Конечно, а в чем дело?

— Кто они такие? Как их зовут? — требовательно спросила она, проигнорировав его вопрос.

Бросив на нее удивленный взгляд, Руперт поднялся и подошел к фотографиям.

— Это Остин, мой старший брат, — начал он, указывая на фотографию молодого, очень похожего на него человека, стоящего на фоне машины с опознавательными знаками. — А это Энтони, с которым мы почти одновременно пришли в команду спасателей.

На следующей фотографии была изображена строго одетая женщина со слегка поседевшими волосами и смеющимися голубыми глазами. Она восседала за конторкой в окружении книг.

— А это тетя Кэйт, позаботившаяся о нас с братом после смерти родителей.

Сняв со стены один из снимков, он протянул его Флоренс. Этому черно-белому свадебному фото было, судя по его состоянию и одежде жениха и невесты, лет сорок. Они стояли на пороге небольшого дома и улыбались в объектив. На темноволосой матери Руперта было белое подвенечное платье и венок из флердоранжа, ее муж был одет так, как и положено быть одетым молодому человеку в такой торжественный для него день. И оба они светились от счастья.

Внезапно что-то шевельнулось в памяти Флоренс. Но чем больше она старалась удержать этот фрагмент прошлого, тем глубже он погружался в пучину подсознания.

— А это что за девушка? — спросила она, указывая на снимок длинноногой блондинки в форме медсестры, и какое-то неприятное чувство шевельнулось в ее душе. — Кажется, я ее где-то уже видела.

— Ну естественно, — ответил он, вешая свадебную фотографию родителей на место. — Это Дороти, она работает в той больнице, в которую вас привезли после пожара. И она нам с Остином как сестра.

— Как сестра?.. — недоверчиво протянула Флоренс, очень надеясь, что Руперт примется убеждать ее в этом.

— Да. Ее, как и нас с Остином, воспитала тетя Кэйт. А теперь, может, объясните, зачем вам понадобилось все это выяснять?

— Считайте это моим капризом, — ответила она. — А как насчет более далеких предков? Знаете ли вы кого-нибудь из ваших дедов и бабушек?

Руперт нахмурился.

— Только бабушку со стороны матери, которую мы иногда навещали, будучи детьми. Родители отца умерли еще до моего рождения. Но я никак не могу понять, к чему вы, собственно говоря, клоните.

— Это все фотографии близких вам людей, иначе вы не стали бы их здесь держать. — Флоренс указала на них рукой. — А теперь представьте на мгновение, что не знаете никого из вашей семьи, более того, не знаете даже, есть ли у вас семья. Как думаете, что бы вы при этом чувствовали?