Нежная душа. Сиротка - Мари-Бернадетт Дюпюи Страница 17

— Ну, может, не такой, как у Мимин, тут я хватил лишнего! Ни у кого нет такого чистого тембра, такого сильного голоса! Представьте, вчера подхожу я к поселку и вдруг слышу прекрасное пение. Сперва я решил, что это, наверное, поет какая-нибудь лесная фея, а оказалось — Эрмин. Я никогда не слышал таких высоких, чистых нот. Ты сказала, что это из «Мадам Баттерфляй», да, Мимин? Когда она ждет корабль? Она ведь японка?

Симон не сразу заметил, что Эрмин смутилась, а Лора поджала губы в молчаливом возмущении. Он только хотел показать, что тоже неравнодушен к хорошей музыке.

— Это ария «В ясный день желанный», — проговорила своим звонким голоском Шарлотта.

— И ее исполняют только самые лучшие сопрано мира, — не без умысла заметил Ханс Цале.

— Разумеется, лучшие! — вздохнула Лора и встала. — Мне нехорошо, пойду прилягу.

Быстрым шагом она покинула комнату. Эрмин, покраснев, обдумывала ситуацию. Своей ложью она обидела мать.

— Я сболтнул лишнее? — обеспокоенно спросил Симон.

Ханс стал торопливо разливать кофе. Элизабет, которая поняла, что случилось недоразумение, не решалась ни о чем спрашивать.

— Ты ни при чем! — отрезал Тошан. — Идем, покажу тебе собак! Когда получу выигрыш, куплю себе еще две!

Молодые люди вышли, даже не притронувшись к своим чашкам. Эдмон собрался было увязаться за ними, но Шарлотта предложила ему поиграть «в лошадки», одну из самых любимых малышами игр. Дети вернулись в гостиную, и Эрмин оказалась в обществе Ханса и Элизабет.

— Мне показалось, Лора обиделась, — сказала последняя тихо. — Может быть, мы с детьми пришли некстати? Хотя нас пригласили именно на это время…

— Нет, Бетти, это я во всем виновата, — успокоила подругу молодая женщина. — Я отказалась петь, когда мама меня попросила; это было десять минут назад. Я нашла глупые предлоги. Симон не мог этого знать!

— Это не очень деликатно с твоей стороны, — сказал пианист. — У тебя есть свои причины так поступать, но ты лишаешь нас огромного удовольствия. Если бы ты знала, какое это счастье и наслаждение — слушать тебя, ты бы устыдилась так себя вести. И подумала бы еще раз, прежде чем отказываться от карьеры оперной певицы.

— Ханс, мне неприятно это говорить, но мои планы вас не касаются! — отозвалась Эрмин гневно. — В последние дни я много об этом думала и сделала свой выбор. Я хочу растить сына и родить еще детей. И если мне всю жизнь придется прожить в хижине в лесу, так и будет!

— Это мудрые слова, Мимин, — одобрительно сказала Элизабет. — Став матерью и женой, пора поставить крест на детских мечтах. Но ты всегда сможешь петь на мессе, радуя и себя, и окружающих.

Ханс Цале помрачнел и нахмурился, что было ему не свойственно.

— Это все равно что получить в подарок редчайший бриллиант и запереть его на многие годы в шкаф, где он станет лежать, не принося никому ни пользы, ни радости, — не удержался он от замечания. — Глупость, настоящая глупость! Прошу прощения, я поднимусь к Лоре. Она наверняка плачет.

И он, коротко поклонившись, вышел. Мукки тихонько залепетал в своей корзине.

— Какой твой сын спокойный, — поторопилась сказать Элизабет, чтобы сменить тему разговора.

— Да. Он сосет грудь, потом спит, и так без конца. А когда проснется, улыбается мне!

— Посмотри, Мари тоже решила выспаться как следует! Пока я у вас, она ни разу не проснулась!

И они заговорили о детских одежках и пеленках, сравнивая рост и вес своих малышей. Эрмин была как никогда словоохотлива. Если уж она решила отказаться от мыслей о карьере, значит, так тому и быть. Успокоенная присутствием своей Бетти, она без конца болтала о снадобьях, которыми можно пользовать самых маленьких, рассказала, какие имена выбрала для своих будущих детей. Все было в полном порядке, по крайней мере, Эрмин хотелось так думать. У мужа до весны была работа. Завтра он примет участие в гонках, потому что желание доказать свое превосходство заложено в мужской природе. Она была готова ждать его неделями и больше ни в чем не упрекать. И вдруг Элизабет сказала:

— Знаешь, Мимин, по-моему, все-таки жаль, что ты не хочешь стать певицей. У тебя талант, и ты такая красивая… Только не сердись на меня! Просто я подумала, что когда-нибудь ты можешь пожалеть, что пожертвовала своим голосом.

— Бетти, я не хочу потерять Тошана! — с уверенностью сказала Эрмин. — Я слишком сильно его люблю. Чтобы быть певицей, мне нужно жить в Квебеке, много путешествовать. Тошан не поедет со мной.

— Я понимаю тебя, Мимин, — ответила Элизабет, послушная супруга.

Ощутив умиротворение, Эрмин наклонилась и поцеловала сына. Она искренне полагала, что приняла верное решение. И все же слезы покатились из ее голубых глаз.

Элизабет Маруа сделала вид, что ничего не заметила.