Суши для начинающих - Мэриан Кайз Страница 17

Эшлин ввалилась в прихожую, скинула туфли, подошла к автоответчику. Красный огонек игриво мигал. Эшлин включила прослушивание. Она жаждала общества и сочувствия, чтобы осмыслить этот странный, беспокойный день. Но, к ее разочарованию, единственное сообщение пришло от какого-то Кормака, который в пятницу утром привезет тонну навоза. Номером ошиблись, черт бы их побрал.

Вытянувшись на диване, она схватила трубку и набрала телефон Клоды, но едва успела поздороваться, как Клода, по обыкновению, завела свое:

– У меня тут ад кромешный! Перекрывая вопли и визги, она жаловалась:

– У Крейга болит животик, и на завтрак он съел только полтоста с арахисовым маслом. Потом в обед вообще ничего, и я подумала, не побаловать ли его шоколадным печеньем, хотя от сладкого его всегда обсыпает, поэтому в конце концов дала ему ванильное…

– Угу! – сочувственно вставила Эшлин, изо всех сил напрягая слух. Голос Клоды временами пропадал за детским ревом.

– Температуры у него нет, он бледненький. Замолчите и дайте мне пять минут поговорить по телефону! О боже, я больше так не могу! Я так сорвусь!

Мольбы Клоды были оставлены без внимания, а вопли стали еще громче.

– Это Крейг? – спросила Эшлин, подумав: да, наверно, сильно живот болит. Вопит так, будто его режут.

– Нет, Молли.

– А с ней что?

Потом ей удалось разобрать в Моллиных рыданиях несколько слов: «Мама злая. И вообще, она ужасная. Молли не любит маму».

– Я стираю ее слюнявчик, – объяснила Клода. – Он в стиральной машине.

– А, понятно!

Когда у Молли отбирали слюнявчик, она становилась безутешна. Когда-то это было полотенце, но Молли имела привычку жевать его, и полотенце превратилось в бурую бесформенную тряпку.

– Он был грязный, – с отчаянием твердила Клода и, отведя от уха трубку, крикнула: – Молли, заткнись, он был грязный! Фу, бяка, бр-р-р!

Эшлин терпеливо слушала, как Клода надрывается, пытаясь успокоить Молли.

– Прямо не знаю, что делать, – тараторила Клода. – Кажется, аппендицита у него нет…

Эшлин не сразу поняла, что речь опять о Крейге.

– …потому что его не рвало, а в справочнике домашнего врача написано, что это верный знак. Но надо ведь все проверить, правда?

– Наверно, – без особой уверенности согласилась Эшлин.

– Корь, ветрянка, менингит, полиомиелит, колит, – жалобно перечисляла Клода, – погоди, Молли хочет ко мне на колени. Ты можешь посидеть у мамы на коленках, если обещаешь вести себя тихо. Будешь вести себя тихо? Будешь?

Но Молли ничего обещать не хотела и, судя по интенсивной возне в трубке, вскарабкалась-таки к Клоде на колени без всяких дополнительных условий. Хныканье сменилось притворными всхлипами и вздохами.

– И тут, как будто меня еще не довели до ручки, звонит этот гад Дилан и говорит, что он сегодня снова придет поздно, а на следующей неделе вообще уезжает на конференцию на два дня.

– Гад Дилан, – отчетливо, как диктор в телевизоре, пропела Молли. – Гад Дилан, гад Дилан.

– …и к тому же в пятницу у него какой-то там ужин в Белфасте!

В трубке опять раздались рыдания. Кто-то плакал басом. Неужели «гад Дилан» рано пришел домой и расстроился из-за того, что жена с дочкой его обзывают? – предположила Эшлин. Нет, по подвыванию и жалобам на животик она поняла, что Крейг.

– Давай забегу к вам в пятницу вечером.

– Отлично, это… Ну-ка брось! Брось немедленно! Эшлин, я не могу больше говорить, – выпалила Клода и повесила трубку. Так обычно и заканчивались их разговоры с Клодой.

Эшлин без движения сидела у телефона. Ей просто необходимо было с кем-нибудь поговорить. К счастью, Тед зайдет с минуты на минуту, по нему можно часы сверять. Шесть пятьдесят три.

Но в десять минут восьмого, когда она ополовинила пакет чипсов, а Тед все не появлялся, Эшлин забеспокоилась. Только бы в аварию не попал! Гоняет на своем велосипеде как ненормальный, да еще без шлема. В половине восьмого она решилась позвонить. Тед был дома!

– Ты чего не заходишь?

– А ты хочешь, чтобы зашел?

– Ну… да, наверное. Я сегодня первый день на новой работе!

– Ах ты, а я и забыл. Сейчас спущусь.

Через минуту Тед пришел – и выглядел он другим человеком. Трудно определить, что в нем изменилось, но что-то явно произошло. Эшлин не видела его с субботнего вечера – что само по себе необычно, но она так дергалась из-за новой работы, что вспомнила об этом только сейчас. Он больше не казался хрупким, стал будто бы крепче и увереннее в себе. Обычно он вторгался в ее квартирку, как неуправляемая сила, но теперь в нем появилась какая-то сдержанность. Даже осанка изменилась.

– Поздравляю с дебютом, – сказала Эшлин.

– Кажется, у меня появилась подружка, – улыбаясь до ушей, сообщил Тед. – Может быть, даже не одна.

И в ответ на немое изумление Эшлин он пояснил:

– Вчерашний день я провел с Эммой, а завтра вечером встречаюсь с Келли.

Тут прибежала Джой.

– Чайник, за которым следят, никогда не закипит. Человек-барсук не позвонит, если я буду торчать у телефона. Так! – Джой залезла в сумку и торжественно достала бутылку шампанского.

– Тебе. В честь выхода на новую работу.

– О, шампунь! – воскликнула Эшлин. – Спасибо!

– Шампунь? – удивленно переспросил Тед.

– Ну да, шампунь, – подтвердила Джой. – Все лучшее – нам.

Когда все вдоволь нахихикались, Джой в предвкушении хороших новостей уставилась на Эшлин.

– Итак! Как прошел первый день сотрудника шикарного журнала?

– У меня хороший стол, хороший компьютер «Макинтош»…

– Хороший шеф? – многозначительно спросила Джой. Эшлин задумалась. Ее завораживала Лизина уверенная красота, умение себя подать. Интересно, почему же она так несчастлива? Да, она та самая дама из супермаркета, что брала всего по семь, и это тоже занятно. А вот идти следом за нею в туалет было большой ошибкой. Так хотелось помочь человеку, а в результате Лиза только еще больше отгородилась от нее.

– Она очень красивая, – начала Эшлин, оставляя свои размышления при себе. – Стройная, умная, одевается великолепно.

Тед, новоиспеченный донжуан, встрепенулся, но Джой пренебрежительно заметила:

– Да я не о ней. Приятный мужчина, которого укусила за палец его подружка.

О Джеке Дивайне Эшлин хотелось говорить еще меньше.

– Откуда ты знаешь, что он приятный? – спросила она.

– Кого попало за пальцы не кусают.