Грешная женщина - Дениза Иган Страница 17

Боже милостивый, как его переубедить?

– Уэдерли меня никогда не любили. Они могут выдвинуть обвинение, просто чтобы отомстить. Кроме того, это ведь очень крупная сумма, правда? Я не могу просить тебя об этом.

– Не такая уж крупная по сравнению со всем остальным, что я покупаю, – сухо ответил он.

Морган помотала головой, надеясь, что он не заметил ужаса в ее глазах.

– Я предпочитаю выплачивать свои долги сама, капитан. Это вопрос чести.

Уорд посмотрел на нее долгим взглядом и пожал плечами:

– Будь по-твоему. Если твоя гордость тебе так дорога, что ты готова ради нее сесть в тюрьму, я спорить не буду. В таком случае пишем три платья для прогулок?

Морган облегченно кивнула. С одной стороны, она радовалась этой маленькой победе, а с другой – несколько встревожилась. Капитан Монтгомери – человек весьма неглупый, а ее объяснения прозвучали не слишком обоснованно.

Они еще некоторое время обсуждали список. Морган, опасаясь, что капитан сочтет ее содержание слишком дорогам и просто откажется от этой затеи, упрашивала Уорда сократить список, и в конце концов, Монтгомери разозлился.

– Хватит! – рявкнул он, швыряя список на столик между креслами. – Список останется в таком виде, включая семь платьев для прогулок! Господи, Морган, если бы я не знал, я бы решил, что ты родилась в Бостоне!

– Я не позволю тратить деньги…

– Это мои деньги, мадам, и хотя мы, бостонцы, считаемся людьми бережливыми, я не позволю тебе одеваться в лохмотья! – Он сердито посмотрел на нее, и Морган обреченно вздохнула. Не то чтобы ей хотелось, чтобы ее называли бережливой, но легкость, с которой капитан Монтгомери швырялся деньгами, ее тревожила – он располагает такими средствами, словно богатый землевладелец, а не морской капитан. – Ну, договорились, мадам?

Морган пожала плечами:

– Если ты настаиваешь…

– Настаиваю. И есть еще одна мелочь, на которой я настаиваю. Ты снимешь этот дурацкий парик прежде, чем мы найдем из дома.

– Ни за что! Это моя маскировка!

Уорд неумолимо улыбнулся:

– Сегодня тебе не потребуется никакая маскировка. Вчера выпало снега на целый фут, и я очень сомневаюсь, что мисс Уэдерли решится выйти из дома раньше, чем улицы хорошенько очистят.

Морган беспокойно поднялась и подошла к камину, чтобы погреть руки.

– Но ведь она может отправить куда-нибудь племянника, правда?

– Племянника? Что, кто-то из сыновей Уэдерли сейчас в Бостоне? – Морган кивнула, и капитан продолжил: – Не важно. Вряд ли ее племянник пойдет к портнихе. Я дам тебе капюшон, чтобы ты прикрыла голову.

Допустим, но племянница Тернера, сестра наследника Ричарда, запросто может пойти к портнихе. Морган припомнила знакомство с Кеннетом Тернером. В его ледяных глазах отчетливо читались гнев, досада и презрение к ней. Потом перед ней возникли последние мгновения жизни Ричарда – его последние вздохи. У Кеннета глаза Ричарда. Вполне вероятно, что он унаследовал и жестокость Ричарда… О нет, она не будет рисковать, вдруг сестра Кеннета ее узнает?

– Можно попросить портниху прийти сюда.

Поколебавшись, Уорд медленно ответил:

– На этот раз мы сами отправимся к ней, и ты пойдешь без парика.

– Не пойду, – сказала Морган, вздернув подбородок и поворачиваясь к нему лицом.

Капитан встал. Глаза его потемнели, а лицо исказилось гневом.

– Пойдешь. Парик не только грязный, но еще и отвратительно сделан. Ни одна приличная женщина такое не наденет.

– Но ведь я не приличная женщина! Став твоей любовницей, я распрощалась с приличиями и порядочностью!

– Став моей любовницей, ты дала мне право привести в порядок твой внешний вид. Ты снимешь парик, Морган! Это приказ! – Он по-капитански расставил ноги и заложил руки за спину.

– Ни за что! – сказала она. По спине пробежала дрожь, очень уж холодно выглядело каменное лицо Уорда. Морган предпочитала гнев. Ричард никогда не бил ее в гневе. – Ты можешь распоряжаться в постели, а моей одеждой распоряжаться не нужно!

Он прищурился и шагнул вперед. Морган отступила.

– Могу я напомнить, что одежда будет куплена на мои деньги?

Его лицо побагровело, как у Ричарда, когда он в гневе поднимал кулак. Морган потерла руки, пытаясь успокоить трепещущие нервы мыслью о том, что до сих пор капитан Монтгомери вел себя исключительно вежливо.

– Напомнить можешь, – ответила она, – но принудить – нет.

Он вскинул бровь.

– Я на полфута выше тебя и вешу почти в два раза больше. Я могу заставить тебя сделать все, что угодно.

О Господи, она ошиблась! Его вежливость также притворна, как приветливость Ричарда, и за этими личинами прячутся чудовища. Капитан Монтгомери куда крупнее Ричарда. Морган даже представить себе не могла, какую боль он может причинить.

Представляя угрозу каждым своим шагом, капитан подошел еще ближе. Глаза Морган обежали комнату в поисках оружия. Кочерга – в полфуте от нее, можно легко дотянуться. Морган схватила и крепко сжала холодную сталь, когда капитан произнес:

– А сейчас, мадам, я сниму этот парик!

Краем глаза она увидела, как он поднимает руку. Нервы напряглись до предела, слезы обжигали глаза. Извернувшись, Морган подняла кочергу, приготовившись ударить его выше пояса, как только он сделает еще одно движение, а потом треснуть по голове. Она больше не будет терпеть ни боль, ни унижения.

И тут до нее сквозь туман страха дошли слова капитана Монтгомери.

Замерев перед ней как статуя, он настороженно поглядывал на кочергу. Уорд выставил вперед руки, чтобы не дать Морган размахнуться или чтобы схватить ее, сбить на пол и заставить ползать у его ног, умоляя о пощаде.

Уорд оторвал взгляд от кочерги и посмотрел Морган в глаза:

– Ну, мадам, вы меня ударите?

– Я… может, и не ударю, если вы опустите руки.

Он негромко, невесело рассмеялся.

– Сначала брось кочергу.

– Нет, сэр, сначала опустите руки.

– Ну, значит, так и будем стоять.

– Я не дам себя ударить.

В его глазах возникло замешательство.

– Я не бью женщин, – слабо улыбнувшись, произнес капитан, – но клянусь, как только у меня возникнет хоть малейшая возможность, я сорву с тебя этот парик и буду топтать его ногами, пока он не завизжит.

Образ степенного и серьезного морского капитана, радостно топчущего эту массу светлых волос, заставил ее почувствовать, как где-то в животе, словно крошечные пузырьки, зарождается веселье.