От любви не спрячешься - Рейчел Гибсон Страница 17

Несколько долгих секунд Клер пристально смотрела на Себастьяна, словно не верила собственным ушам.

– Но ты ведь сам говорил совсем другое.

– Заметь, не с самого начала. Ты проснулась обнаженной и решила, что у нас все было. Ну а я просто не стал тебя разубеждать.

– Что? – Так, значит, они не занимались сексом, и она совершенно напрасно только что пережила агонию страшного унижения. Без веской причины, впустую.

– Нет, не просто. Ты не только позволил мне так думать, но еще и сказал, будто мы вели себя очень шумно и ты даже опасался, как бы кто-нибудь не вызвал охрану.

– Ну возможно, я слегка пофантазировал… приукрасил действительность.

– Слегка? – Слезы Клер мгновений высохли. Им на смену пришло выражение неуемного гнева. – Но ведь ты даже заявил, будто мне всего было мало!

– Знаешь ли, ты это вполне заслужила. – Себастьян ткнул себя в грудь и, набравшись храбрости, решил изображать оскорбленную добродетель. – Не имею привычки пользоваться слабостью пьяной женщины. Даже той, которая разоблачается на моих глазах, залезает в постель, а потом всю ночь обнимается.

– Обнимается? Обнимается! Не может быть!

Неужели она действительно распускала руки? Трудно сказать. Откуда ей знать? Может быть, он снова врет. Точно так же, как лгал о сексе.

Клер глубоко вздохнула и напомнила себе, что кричать на людях неприлично. Равно как и до смерти избивать лживых подлецов. Голос разума подсказывал ей, что следует вести себя сдержанно, соблюдать общепринятые правила приличия и не опускаться до мести обидчику. Да, ее всегда воспитывали вежливой, разумней и спокойной девочкой. И вот к чему это привела! Хорошие девочки никогда не опережают события. Просто тихо сидят и держат в себе то, чего не следует говорить. Подавляя и пряча накопленное, они с ужасом ожидают того дня, той страшной минуты, когда оно по собственной воле вырвется на свободу и мир, наконец, поймет, что они никогда не были ни хорошими, ни приличными.

– Я тебе не верю.

– Обнималась и прижималась. Всю ночь.

– Ты это придумал.

Он дразнил ее точно так же, как в детстве. Но Клер не собиралась поддаваться. Ни за что на свете.

– Я вовсе не настроена верить твоим диким фантазиям.

– Ты хотела сумасбродного, низменного, грязного секса. Но я решил, что было бы нечестно воспользоваться доступностью пьянчужки.

Клер почувствовала, что раскаляется. Сдерживаться уже не хватало сил.

– Я не пьянчужка!

Себастьян пожал плечами:

– И все же оказалась в стельку пьяной. Но я не дал тебе того, о чем ты умоляла.

Клер взорвалась:

– Это ложь! Ты нагло и беззастенчиво врешь!

Ее ни капельки не волновало, что восклицание прозвучало по-детски, могло показаться признаком недалекого ума, стало ожидаемой реакцией на провокацию. Просто ей очень хотелось, как можно более резко возразить и было ужасно приятно вылить на обидчика накопившуюся злость. Вернее, было приятно до того момента, пока Себастьян вдруг не улыбнулся своей дразнящей улыбкой. Той самой, которую Клер с легкостью узнала. Улыбка зажгла зеленые глаза и мгновенно лишила ее ощущения торжества.

Себастьян сделал несколько шагов и остановился так близко, что лишь тонкая воздушная прослойка отделяла его футболку от лацканов безупречно белого пиджака.

– Ты так крепко ко мне прижалась, что ширинка даже отпечаталась на твоей голой попе.

– Пора бы тебе уже повзрослеть. – Клер подняла голову, скользнула взглядом по чисто выбритому подбородку, по насмешливым губам и остановилась на зеленых глазах. – С какой стати я должна тебе верить? Ведь ты сам признал, что врал. Мы не занимались сексом, и… – Она замолчала и вздохнула. – И, слава Богу.

Чувство облегчения оказалось таким реальным, осязаемым, словно с сердца только что упал тяжелый грязный булыжник.

– Слава Богу, что на самом деле я не спала с тобой, – проговорила Клер сквозь волну радостного возбуждения. Покачала головой и принялась хохотать, как ненормальная.

Значит, она все-таки не вела себя как последняя пьяная шлюха. И не вернулась к прежним разрушительным привычкам.

– Если бы ты только знал, как приятно узнать, что между нами не состоялся громкий, разнузданный, низменный, грязный секс!

Она приложила ладонь ко лбу. Наконец-то хоть одна хорошая новость после целой недели в аду.

– Ура!

Себастьян сложил руки на груди и внимательно посмотрел на Клер сверху вниз. На его загорелый лоб упала непослушная прядь – светлая, как песок на пляже.

– Ты выглядишь такой напряженной и настороженной, что мне вообще кажется сомнительным, что ты когда-нибудь занималась громким, разнузданным, низменным и грязным сексом! Если бы секс без комплексов внезапно наскочил и опрокинул тебя, то, скорее всего ты даже ничего бы и не заметила. Просто не поняла бы, в чем дело!

Замешанное на разбушевавшемся тестостероне негодование впечатляло. Да, Себастьян прав: подобного секса с ней действительно не случалось ни разу в жизни. Но вот второе утверждение вряд ли соответствовало истине.

– Видишь ли, Себастьян, я зарабатываю на жизнь сочинением сентиментальных романов. Иначе говоря, любовных романов. – Она опустила руку в карман пиджака.

– Неужели?

Клер вытащила ключи. Нет, она ни за что не позволит Себастьяну узнать, что на самом деле он не ошибся.

– Как думаешь, откуда берутся те откровенные сцены, которые присутствуют в моих книгах?

Этот вопрос то и дело задавали авторам любовных романов. Он оставался одним из самых популярных и в то же время одним из самых абсурдных. Однако если бы за каждый вопрос об источнике материала для любовных сцен платили, хотя бы по доллару, доход писательниц мог бы приятно пополниться.

– Я провожу тщательное расследование. Ты журналист и наверняка знаешь, что такое расследование. Так ведь?

Себастьян ничего не ответил, однако дразнящая улыбка слегка померкла.

Клер распахнула дверцу, и ему пришлось отступить.

– Ведь не думаешь же, ты, что я высасываю из пальца целые главы? – Она с улыбкой села за руль. Не дожидаясь ответа, повернула ключ и закрыла дверцу. «Лексус» заурчал. Отъезжая, Клер видела, что Себастьян растерянно топчется на том самом месте, где она его оставила.

Он ни разу в жизни не читал ни одного сентиментального романа. Всегда полагал, что это глупая литература. Для цыплят. По привычке, засунув руки в карманы джинсов, Себастьян, не отрываясь, смотрел на удаляющуюся машину. Интересно, сколько же секса она умудрилась внедрить в свои романы? И какого?

Хлопнула кухонная дверь. Звук вывел Себастьяна из оцепенения. На дорожке показался отец. Возможно, именно поэтому миссис Уингейт не любила говорить, чем именно ее дочь зарабатывает на красивую жизнь? Может быть, романы Кларесты отдают порнографией? И, что еще важнее, довелось ли писательнице на собственном опыте испытать то, что происходит с ее героинями?