Легкие шаги любви - Бетти Райт Страница 17

Когда он наконец отпустил ее, она упала на колени, пытаясь усмирить прыгающее сердце, прикрывая рукой распухшие губы.

Несколько секунд он не отрывал от нее глаз, потом мрачно произнес:

— Ты даже не представляешь — чуть не все мужчины в округе ищут сейчас тебя. Мы даже вызвали самолет государственной поисковой службы.

Эми не могла справиться с охватившим ее волнением.

— Я… Как я могла сообщить тебе, что случилось и что со мной все в порядке? Лошадь ускакала, ты разве не понимаешь? Гром, молнии, этот ливень… Я не могла даже выйти из хижины, каким же образом дать о себе знать?

Оправдавшись как могла, Эми беспомощно опустила голову.

— Нет, виновата ты, твоя глупая легкомысленность. Как можно было умчаться на лошади, не сказав никому, куда ты собралась? Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, да, извини…

Но он продолжал поучать жену.

— А для тебя, прожившей здесь всю жизнь и знавшей много печальных историй о злосчастном выгоне, это тем более непростительно. Посмотри на меня, Эми! — скомандовал он.

Эми подняла голову. Только бы не разрыдаться! Она не могла позволить себе такую роскошь, как слезы.

— Ты прав, — произнесла Эми сдавленным голосом. — Признаю, что поступила глупо, впредь такое не повторится. Но как ты добрался сюда?

Его губы сжались. Филипп стянул с себя насквозь промокший плащ.

— Ехал на машине, пока мог. Затем шел пешком, под конец — вброд.

Наконец лицо его стало смягчаться, он улыбнулся, в руках появилось завернутый в целлофан радиопередатчик.

— Буду расценивать свое путешествие как экзамен на выносливость.

Она облегченно вздохнула, услышав, как Филипп по радио отменяет поиски, сообщает, что они в безопасности и, вероятно, смогут попасть домой только к завтрашнему утру.

— Мы постараемся подогнать к вам лодку, — услышала Эми голос по связи: человек говорил так, словно у него гора с плеч свалилась.

Филипп, кажется, успокоился. Он окинул хижину внимательным взглядом и принялся стаскивать с себя мокрую одежду. Эми затаила дыхание, размышляя, как будет наказана ее беспечность. Внутренний голос подсказал, что сейчас не время думать об этом, нужно разогреть еду.

Она повернулась к печке.

— Вот, согрейся. — И протянула мужу кружку горячего кофе.

Поставив на огонь жаркое из консервов, Эми взяла одежду мужа и начала развешивать. Филипп остался в одних трусах. Она протянула ему грубое полотенце, которое нашла здесь еще днем, он вытер им свое крепкое тело. Мускулы так и ходили у него под загорелой кожей.

Филипп завернулся в одеяло, выпил кофе и посмотрел на печку, вдыхая аппетитный запах разогреваемого мяса.

— А ты не хочешь?

— Я не голодна, поела раньше.

Муж ничего не ответил, и она склонилась над раковиной, точнее, над неким самодельным приспособлением для мытья, стоящим у печки. Эми ждала, когда он соизволит заговорить благожелательным тоном.

Филипп откинулся на спинку стула, заложив руки за голову. Эми помедлила, затем села на матрац, прихватив чашечку кофе. Она уже допивала его, когда муж неожиданно заговорил:

— Может, объяснишь, каким образом ты оказалась здесь из-за меня? Я ведь не ослышался?

— Да, я это сказала, — начала она осторожно. — Во всяком случае, я так думала. И была, м-м-м… не совсем…

— Не совсем права, так это нужно понимать? — спросил он небрежно.

— Хорошо… — Эми с вызовом вскинула голову.

— Эми! — В его тоне прозвучала угроза.

Она глотнула кофе.

— Да, возможно, ты прав.

— Возможно?

— Ну хорошо, признаю, что поступила очень глупо, я — глупая.

— Не исключено, что так оно и есть, — рассудительно заметил он. Однако большинство твоих глупостей связано с нашими отношениями.

— Я не разделяю твоей уверенности, Филипп, — выдавила Эми и замерла.

Он перевел дыхание и, придерживая одеяло одной рукой, повернул голову, чтобы взглянуть на упрямицу.

— Прости, я не привык так грубо целовать, особенно молоденьких девушек.

Эми провела рукой по вспухшим губам и с неожиданным для самой себя озорством воскликнула:

— Но я рада, рада!

Потом, помолчав, смущенно добавила:

— Я ведь тоже не привыкла раздавать пощечины, но сделала это в уверенности, что ты поступил несправедливо.

Говоря, она пристально наблюдала за выражением его лица.

— Но что я в действительности не приняла во внимание, вернее, мы оба не учли в этой ситуации, так это простую истину: у медали две стороны: виноваты мы оба, а не одна я.

Филипп вроде бы безучастно смотрел на жену во время ее монолога. Эми не могла видеть себя со стороны и вряд ли понимала, как сейчас прекрасна, какой предстает перед мужем, освещаемая пламенем печи, в более чем скромной обстановке хижины. Отсвет огня золотил ее волосы, делал глаза немыслимо голубыми, усиливал румянец на щеках. Вряд ли ей было понятно, почему супруг так быстро отвел глаза в сторону и вздохнул.

— Ты решила, что я несправедлив к тебе, Эми?

— Я же не просто маленькая девочка, а твоя жена. И никогда бы не оказалась здесь, если бы не ты. Неужели не понимаешь? А все так просто. Я была в настоящем любовном бреду, то есть, как ты сказал, немного не в себе, — проговорила Эми в смущении и запальчивости. — А теперь не могу не спросить тебя: когда ты, наконец, начнешь относиться ко мне как к жене, Филипп? Да, я иногда совершаю ошибки, но не желаю, чтобы во мне видели несмышленого ребенка.

Он терпеливо выслушал жену с тем же бесстрастным выражением лица, но, когда Эми умолкла, неожиданно произнес:

— А теперь иди ко мне, Эми.

— Зачем? — Ее глаза округлились.

Филипп заметно оживился.

— Зачем? Чтобы я начал относиться к тебе как к жене, вот и все.

Голубизну ее глаз сменил холодный цвет стали.

— Думаешь, этого достаточно для нормальных супружеских отношений?

— Да, — уверенно ответил он и философски заметил: — Таков многовековой опыт отношений между мужчиной и женщиной.

— Ну, с этим можно и поспорить, — не согласилась она.

— Между прочим, этот опыт поможет нам больше, чем любые слова. Разреши доказать тебе это.

Филипп опустился перед женой на колени и, когда она попыталась отстраниться, встал, придерживая ее.

— Поверь мне, Эми, просто поверь.

Взглянув ему в глаза, она смахнула невольную слезу, не желая показывать свою слабость. Но Филипп заметил ее волнение, и нежная улыбка коснулась его губ.