Самый желанный мужчина - Беверли Бартон Страница 17

— Уважаемые родные и близкие Луиса Ройяла, на наших сердцах сегодня тяжесть, — произнес преподобный Арнольд.

Затем он продолжил восхвалять добродетели Луиса, перечислять его многочисленные достижения, выражать соболезнования родственникам и надежды на последующее воссоединение на небесах.

Двадцать лет назад, когда хоронили мать и тетю Джоли, она лежала в больнице, находилась на грани между жизнью и смертью и не могла присутствовать на похоронах. За все эти годы Джоли старалась избегать похорон, изобретала всяческие предлоги, чтобы только не идти. И что же — вот она на похоронах отца, которого не видела двадцать лет. Ей нужно как-то пережить эту последнюю погребальную службу и продержаться этот день. Как-то надо исхитриться.

Священник продолжал восхвалять прекраснейшего и достойнейшего человека, июньское солнце играло в позолоченной отделке гроба. Наконец преподобный Арнольд завершил речь и уступил место храмовникам, которые стали хоронить своего брата в соответствии с погребальным обрядом масонов.

На протяжении службы Джорджетт всхлипывала все громче и теперь зашлась безутешным плачем. Джоли внимательно присмотрелась к вдове, одетой в черное. Ее представление выглядело вполне убедительно. Неужели Джорджетт искренне любила Луиса как такового, а не только его деньги и положение в обществе? Джоли удивилась, что задумывается о такой возможности сейчас, хотя раньше никогда не сомневалась в своем мнении относительно этой женщины.

Но если даже Джорджетт любила Луиса, какое это имеет значение? Это ничего не меняет. Они были любовниками еще до того, как погибла Одри Ройял, и поженились через девять месяцев после ее убийства. И то и другое непростительно.

— Бедная Джорджетт, — тихо прошептала Кларис. — Если бы не Макс, она бы не пережила эту потерю. Он ее опора и утешение. Он позаботится о нас всех, как заботился Луис.

Джоли не удивилась, что ее тетя так высоко превозносит Макса Деверо. За последние несколько лет она не раз слышала, как Кларис воспевает его достоинства: «Макс сделал то, Макс сказал это, Макс такой замечательный».

В памяти Джоли всплыл образ Макса, поливающего голову водой из пруда. Она съежилась. «Хватит полетов фантазии!» — приказала она себе.

По-видимому, Макс обладает колдовскими чарами, очаровывающими любую женщину, которая его знает, будь она молодой или старой. Но она, Джоли, не поддастся его чарам. Она больше не четырнадцатилетняя девочка, ослепленная первой любовью к более взрослому мальчику. Макс Деверо для нее персона нон грата. Как бы ни восхваляла его тетя Кларис, для Джоли он дьявол во плоти.

Для участия в похоронах по обряду масонов из церкви приехали волынщики, и сейчас, когда родственники уезжали, они заиграли снова. Скорбное завывание шотландских волынок неслось над кладбищем и проникало в самую душу. Макс подвел мать, сестру и дядю к первому лимузину, сам остановился у машины и посмотрел на Джоли. На долю секунды их взгляды встретились, и Джоли пробрал холод до самых костей. Она спросила себя: есть ли у нее другие причины бояться Макса, кроме той, о которой она знает? Что было в его взгляде? Ненависть? Или предостережение?

— Пойдем, девочка, — позвала из второго лимузина тетя Кларис. — Нам нужно ехать в Белль-Роуз.

Джоли кивнула и поспешно села в лимузин рядом с тетей. Она бы предпочла ходить по раскаленным углям или глотать осколки стекла, чем участвовать в поминках по Луису. Конечно, она могла бы найти какой-нибудь предлог пропустить это грандиозное мероприятие, сбежать в отель и вернуться на виллу только К оглашению завещания отца. Но какой предлог можно придумать для тети Кларис? Нет, идти на попятную поздно, что сделано, то сделано: она уже вернулась в Саммервиль и Белль-Роуз.

«Итак, Джоли Ройял все-таки объявилась. Она так похожа на мать и теток, что все ее сразу узнали. Она выросла и превратилась в красивую женщину, красивее, чем мать, чем Кларис, она так же красива, как Лизетт — самая красивая из сестер Десмонд. Она до того похожа на Лизетт, что в этом есть нечто сверхъестественное.

Зачем она приехала? Почему не могла держаться подальше от Саммервиля? Она много лет назад умыла руки и покончила для себя с Луисом, с Белль-Роуз, с Саммервилем. Ясное дело, она рассчитывает, что Луис упомянул ее в завещании, может быть, оставил ей жирный кусок пирога Ройялов.

Черт ее подери! Явилась и вытащила на свет все эти старые воспоминания! Теперь снова пойдут разговоры, будут вспоминать убийства в Белль-Роуз. Прошел слух, что Терон начал мутить воду, сует нос в старое закрытое дело об убийстве-самоубийстве. Надо этого парня остановить, пока он не поднял большого шума. Пожалуй, с ним будет нелегко справиться, но возможно. А вот справиться с Джоли Ройял — это совсем другое дело. Ведь нельзя исключить, что она уже что-нибудь вспомнила, что-нибудь важное, касающееся убийства. А что, если она именно поэтому вернулась в Саммервиль? Две прошлые попытки ее убрать не удались, если придется повторить в третий раз, провала допустить нельзя.

Я сделал то, что сделал, потому что был вынужден так поступить. У меня не было выбора, был только один путь. Прости меня Господи, я не собирался убивать их всех, но те, другие, встали у меня на пути, и после того, как они узнали, что я сделал, я не мог оставить их в живых».

И воин переходила из комнаты в комнату, ее присутствие было ненавязчивым, она не бросалась в глаза. Если не считать теплого «здравствуйте» от нескольких человек, близких к семье, на нее вообще не обращали внимания — как не обращают внимания на хороших слуг. Ивонн давно уже не трогало, что посторонние люди видят в ней не более чем экономку Белль-Роуз. Она научилась принимать то, что могло быть в ее жизни и чего быть не могло. В отличие от ее сына. Для Терона не существовало ограничений, на его прошлом не было черных пятен, которые замарали бы его жизнь или помещали ему в достижении его целей. Ивонн могла только надеяться и молить Бога, чтобы его решимость доказать невиновность Лемара в убийствах в Белль-Роуз не разрушила бы его политическую карьеру в штате Миссисипи.

Для обслуживания приема Ивонн наняла кейтеринговую фирму из Виксбурга, с которой много раз имела дело.

Но хотя она всегда оставалась довольна их работой, на сегодняшнем приеме она очень внимательно следила за всем, начиная от приготовления еды до внешнего вида и поведения официантов и официанток. Все шло безупречно, и Ивонн была очень горда собой. В своем деле она — мастер. Кларис как-то заметила, что с ее организаторскими способностями Ивонн могла бы стать административным директором какой-нибудь компании. Даже сейчас эта мысль вызывала у Ивонн улыбку.

На прием пришли примерно две трети тех, кто участвовал в заупокойной службе в церкви, так что дом был полон. Конечно, некоторые уже приезжали и уехали, а другие продолжали прибывать. После приема в доме будет царить хаос, но Ивонн наняла в помощь дневным горничным еще несколько человек, чтобы вечером все убрать.

Кларис уже сказала Ивонн, что ожидает, что она будет присутствовать при оглашении завещания. Ивонн предполагала, что Луис мог завещать ей небольшую сумму в знак признательности за верную службу. Это было бы естественно и вполне ожидаемо. Ивонн искренне надеялась, что Кларис Луис обеспечил до конца дней. У нее, конечно, были кое-какие собственные средства, оставшиеся от продажи магазина двадцать лет назад, но небольшие. Ивонн знала сумму с точностью до цента, у них с Кларис не было друг от друга секретов. Ни сейчас и никогда.