Роман на Рождество - Элоиза Джеймс Страница 17

Городской дом герцога Флетчера

30 апреля

– Все эти годы я только и делала, что слушала тебя, мама, – спокойно сказала Поппи. – Люси, пожалуйста, поаккуратней с моими любимыми эмалевыми щетками.

– Сейчас же перестань паковать вещи, Люси! – рявкнула на горничную леди Флора. Люси замерла – когда почтенная матрона начинала командовать, никому и в голову не приходило ослушаться, словно ее зычный голос был гласом небесным. – Дамы нашего положения не сбегают от мужей столь постыдным образом! Я воспитывала тебя не для этого!

– Знаю, знаю, мама, – ответила Поппи. – Ты воспитывала меня для того, чтобы я стала герцогиней.

– А герцогиня – это жена герцога, – с неумолимой логикой продолжала леди Флора.

– Понимаю.

– Уж не осмеливаешься ли ты мне дерзить?

– Что ты, мама, – ответила Поппи, поднимая на леди Флору открытый вопрошающий взгляд. Многолетний опыт подсказывал, что такой взгляд придавал ее лицу самое невинное выражение.

– Жена не должна покидать мужа ни при каких обстоятельствах, даже если он законченный болван, каким был твой отец. Я никогда не думала уйти от него.

Поппи послушно кивнула. Разочаровавшись в браке чуть ли не через час после венчания, леди Флора считала своим долгом делиться мудрыми мыслями в этой области с единственной дочерью, причем не делая скидки на возраст. «Замужество имеет смысл только при условии, что жених – герцог, – вдалбливала она в светловолосую головку Поппи, когда малышка, едва научившись ходить, ковыляла по детской. – Запомни, детка, герцог».

Как это часто случалось в жизни леди Флоры, ее желание выдать дочь за герцога исполнилось.

– Я всегда хотела, чтобы ты стала герцогиней, – продолжала почтенная матрона. – И ты в кои веки раз поступила так, как я просила.

– Я же всегда так поступаю, – возразила Поппи, беря лежавший возле матери молитвенник и передавая его горничной.

– Но не сейчас! Ты хотя бы немного подумала, к чему приведет уход от мужа?

– Я всю неделю только об этом и думаю.

– Ты всегда была маленькой дурочкой, – холодно заметила леди Флора. – То ты несла какую-то чушь про любовь к Флетчеру, то вдруг собралась от него уйти. Подумай хорошенько, ведь само провидение уготовило тебе роль герцогини. Я вырастила тебя не для того, чтобы ты навлекла на себя позор!

Мать действительно вырастила ее для другого, подумала Поппи. Фактически ее роль как герцогини сводилась к тому же, что и раньше, когда она еще не была замужем, – оказывать всяческую поддержку, говорить комплименты и служить украшением самой леди Флоре, матери герцогини Флетчер.

– Я же велела тебе прекратить сборы, негодница! – снова набросилась леди Флора на горничную. – Ты, я вижу, не только уродлива, но и глуха!

Поппи выпрямилась – она была чуть выше леди Флоры – и сказала, глядя прямо в ее голубые, со стальным отливом, глаза:

– Люси продолжит работу, мама, потому что она моя горничная и выполняет мое поручение. И она вовсе не уродлива.

– Как ты смеешь мне перечить?! – завопила леди Флора, выкатывая глаза, некогда удостоенные в сонетах сравнения с летним небом и нежными незабудками. Если бы доморощенным поэтам довелось увидеть свою музу в гневе, то они, возможно, переписали бы свои стихи.

Поппи струхнула и, чтобы скрыть это, потянулась за журналом, который собиралась отдать Люси. Она уже набрала в грудь воздуха, чтобы ответить, когда услышала окрик матери:

– Повернись ко мне лицом, когда я с тобой разговариваю, Поппи! А тебе, – снова набросилась леди Флора на горничную, – лучше выйти, а не тереться возле хозяев, как плохо выдрессированная собачонка!

Бедняжка Люси потрясенно посмотрела на молодую госпожу – та кивком разрешила ей уйти, и девушка выскочила из комнаты, хлопнув дверью так, что Поппи вздрогнула.

– Точно, ты ее плохо выдрессировала, – констатировала леди Флора. – Я бы уже давно прогнала эту дрянную девчонку, если бы не ее умение укладывать волосы. У нее наглый вид, и она дурнушка, что бы ты ни говорила! Да и как может быть иначе с ее-то носом картошкой? Я считаю, что людям низшего сословия нельзя лгать, им же самим будет хуже. Поэтому твоя горничная должна знать свое место.

– Я ухожу от мужа и покидаю его дом, мама, – наконец решилась сказать самое главное герцогиня. – Ты можешь принимать это или не принимать, но я не отступлю.

– Разумеется, я не принимаю и не приму никогда! Ты же герцогиня!

– Я хочу ею остаться, но только не ценой брака, превратившегося в сплошной обман.

– Герцогиня должна жить в доме своего супруга! Разве я когда-нибудь осмеливалась даже подумать об уходе от твоего отца, хоть он и был полным идиотом? Все мужчины идиоты, и твой отец не стал исключением. Да, мы с ним друг друга терпеть не могли, но это не повод для расставания. Если после свадьбы женщина не испытывает антипатии к мужу, значит, она наивная простушка. Ты знаешь, сколько времени я любила своего мужа?

Поппи отрицательно покачала головой, в который раз сожалея, что не помнит отца. Он рано умер, поэтому она не знала, любил ли он свою дочь. Если да, значит, Бог дал ей хотя бы одного любящего родителя.

– Я считала его дураком еще до свадьбы, – продолжала откровенничать маман. – Но после первой брачной ночи я начала его еще и ненавидеть. Я ведь тебе уже об этом рассказывала, правда?

– Да, мама.

– Мой муж был мерзким развратником. От него шла вонь, как от хорька, а вел он себя как распаленный бык. Но ведь тебя-то я подготовила к этому испытанию должным образом, не так ли, дочь моя?

– Спасибо, мама, – проговорила Поппи, чувствуя, что ее сотрясает дрожь отвращения, как бывало всегда, когда леди Флора заводила речь об интимных отношениях.