Стань моей свободой - Ольга Славина Страница 17

Бессонница.

Эта зараза приходит ко мне редко, но если вдруг появляется, то всё, даже подходить к кровати бессмысленно. Поэтому я заказываю два тоста с ветчиной, гордо именуемые сэндвичами, и кофе. Уже третью чашку за вечер. А куда деваться, завтра за руль и мне хоть как надо проехать эти несчастные триста километров.

Как раз будет время придумать достойные извинения.

Признавать свою неправоту — одно из тех умений, которому мне пришлось научиться, чтобы не потерять самых близких. Людей, для перечисления которых хватит пальцев одной руки. И Андрей тоже входит в их число. Самый лучший, самый понимающий, самый правильный, и последнее добивает сильнее всего.

Много ли тех, кто готов равняться на превосходство мужа, друга, любовника? Сложнее только терпеть рядом безамбициозного вечно ноющего зануду.

В нашей сложной паре зануд нет, зато истеричка во всей красе. И чем ближе мы с Андреем становимся друг другу, тем заметнее проигрывают мои вспыльчивость, эгоизм и отстранённость. Как же, Андрей ведь такой идеальный! И, естественно, не по мою честь. За прошедшие четыре года мне сообщили об этом раз пятнадцать, вряд ли меньше. В самых разных вариациях, от едва заметного намёка до откровенной грубости.

О чём вообще говорить, если даже Олеся впечатлилась настолько, что прямо меня послала. К Андрею.

Вздохнув, я подхожу к окну. Свобода, счастье. Счастье, свобода. Неужели нельзя совместить? Я не домохозяйка и не мать, и вряд ли захочу ими стать в ближайшие лет десять. Слишком убийственным оказалось моё собственное разочарование в родителях, чтобы я захотела повторять опыт.

Да у меня даже гурами не выдерживали — выпрыгивали из аквариума и бились об стену, предпочитая засохнуть на ковре. А их я даже кормила вовремя.

Аккуратный стук в дверь отвлекает от рассматривания соседнего офисного здания. Сэндвичи, которые я уже не хочу, и кофе, от которого тошнит. Закрыв окно и задёрнув гардину, я подхожу к двери. А может ну его, этот ужин, и всё-таки попробовать лечь спать? Вдруг повезёт.

Как бы там ни было открыть всё равно придется, и я проворачиваю ключ и нажимаю на ручку.

— Ты не выйдешь за него. — Те доли секунды, что мне требуются на реакцию, Ян использует в своих целях — бесстрастно проходит внутрь номера, словно меня тут просто нет.

Грохот хлопнувшей двери может разбудить весь этаж, но он даже бровью не ведёт.

— Пошёл. Вон.

Вот этот вот… индивид просто взял и пришёл. Как будто всё в порядке вещей. Как будто я только его и ждала! Ладони подрагивают от бешенства, и я скрещиваю руки на груди. И хрен с ним, что это защитный жест, как бы и мы не сказки друг другу собираемся рассказывать.

Хотя насчёт него не уверена.

— Не раньше, чем ты меня выслушаешь. — Ян по-хозяйски опирается бедром о стол, цепляется взглядом за мои серьги, задумчиво проводит пальцами по одной из них.

А я сглатываю ставшую вязкой слюну.

— Прекрасно.

Хватит.

Сделав шаг к креслу, я беру платье. В одиннадцать вечера переодеться можно и в лифте. Всё безопаснее, чем оставаться с ним наедине.

— Не советую. — Смерив его презрительным взглядом, я за ремешок поднимаю туфли. — Ты же не хочешь, чтобы я приближался?

Не хочу? Почему же, Ян может попробовать. Особенно, если на коленях. Моля о прощении.

— Ты мне угрожаешь? — я иронично вздёргиваю бровь.

— Я хочу всего лишь поговорить, а не…

А не терять остатки сознательности.

Разумно. Я на взводе, Ян… С кривой усмешкой я осматриваю его всего, от коротко стриженных тёмных волос до носков идеальных туфель. Лицо бесстрастно, взгляд — почти, но сжатые кулаки, напряжённые плечи и… Зря он сунулся ко мне в плотно сидящих брюках. Хотя ещё чёрт знает на кого его возбуждение действует сильнее.

— Я ничего тебе не обещаю, — отвечаю издевательски, бросаю вещи на кровать и опускаюсь в кресло, закинув ногу на ногу.

Жаль, без нужного эффекта. Зашёл бы он лучше пораньше, когда я ещё не смыла макияж и не сняла каблуки, а так я выгляжу пусть и не на те далёкие двадцать, но близко к этому. Да и шорты, которые на мне, предназначены для сна, а не демонстрирования длины ног.

Хотя Андрею нравится.

Вспомнив его «пока ещё Полуночная госпожа» я улыбаюсь, и эта улыбка заставляет Яна зло прищуриться. Словно он точно знает, о ком и о чём я сейчас думаю.

— Если ты пришёл на меня посмотреть, то это сомнительное удовольствие, — показательно разглядывая маникюр, сообщаю я.

— Двадцать минут назад это казалось проще.

— Неуже-ели? — Мстительная улыбка появляется на лице с полного моего благословения. — Не может быть, чтобы для Яна Исилина существовали какие-то сложности.

— Ты — моя главная сложность! — рявкает он, а моя улыбка трансформируется из злой в полную удовольствия. Век бы слушала, как он бесится!

— Так иди к чёрту, Ян, — ласково советую я ему. — Чеши в свой Питер, к своей жене и работе. Так и быть, ради тебя я готова пожертвовать культурной столицей нашей необъятной родины! Хочешь, пообещаю, что никогда в жизни туда не сунусь?

В три шага Ян преодолевает расстояние между нами и склоняется, оперевшись о подлокотники кресла. Я не вжимаюсь в спинку. Его я не боюсь, а от себя всё равно не убежишь.

— Хочу! — зло выдыхает Ян, глядя мне в глаза. — Хочу, чтобы ты убралась из моего города и моих мыслей!

— А это не я — ты припёрся в мой, — выпрямившись, издевательским шёпотом сообщаю я ему практически в губы. И напрочь игнорирую заходящееся от восторга сознание. — С остальным можешь обратиться к психологу, говорят, кому-то помогает.

Лёгким движением ладони заставив его подняться, я встаю. Плевать на утреннюю встречу, тем более, что я не хочу никакого другого здания, кроме того. Пора домой. Платье всё ещё призывно лежит на кровати и я удивляюсь, насколько легко мне даётся этот шаг.

Не зря.

Потому что в следующее мгновение я оказываюсь намертво прижата к твёрдой груди, даже через двойной слой нервов, мышц и крови чувствуя как заходится у него сердце. Оказывается, оно у него всё-таки есть.

— Танцуй.

Идиотские воспоминания на раз разжигают кровь, хотя всего секунду назад мне было плевать на его желания. Приятно всё-таки, когда крышу срывает у кого-то кроме тебя. Вот только что делать, если и у меня её почти сдуло? И куда бежать, если тот голодный волк из поросячьей сказки не идёт ни в какое сравнение с этим?

— Ты опоздал лет так на семь, — подняв правую руку, я разворачиваю её кольцом к Яну, но он продолжает смотреть только на меня.