Король рейтингов - Надежда Мамаева Страница 17

Мы пошли по вечернему сумраку сентября, держась за руки. Болтали о какой-то ерунде. Но порой именно такие мелочи и сближают. Прикосновения пальцев, улыбка, затаившаяся в уголках губ, горячий спор о герое фильма, который оба смотрели когда-то давным-давно.

Густые тени не боялись света фонарей. Сегодня они особенно напоминали о вечности, такой простой и непонятной одновременно. От последней мысли я поежилась. А может, всему виной холодный ветер? Его порыв принес с собой запах мокрой листвы и осенней земли. Романтика с привкусом грусти.

– Замерзла? – Не дожидаясь ответа, Дэн остановился, и, едва я затормозила вслед за ним, его руки оказались у меня на талии… – Давай согрею.

Я почувствовала его шлем где-то там, где спина заканчивает свое благородное название. Опыт – ведь уже далеко не школьница – услужливо подсказал-напомнил, чем обычно заканчиваются такие объятья. И все равно мне захотелось узнать: каковы его губы на вкус?

Я чуть откинула голову, и на меня буквально обрушился поцелуй. Сильные руки прижали меня ближе, теснее, будто я могла вырваться. Обреченный выдох Дэна, словно он только что проиграл спор самому себе.

Его пальцы вплелись в волосы на моем затылке, не давая возможности отстраниться, перевести дух, сделать глоток воздуха. Как будто Дэн хотел, чтобы я дышала в этот момент только им, сгорала от его горячих, сухих и требовательных губ.

Его язык скользнул по моим зубам, вторгся в рот, завоевывая, покоряя, стремясь взять свое. Поцелуй был диким, порочным, сводящим с ума, необузданным, как неистовый летний шторм.

А я… Я стояла и впитывала его, растворяясь и плавясь, чувствуя его целиком… И пальцы, сжавшие мои волосы на затылке, и его бешеный пульс, и прерывистое дыхание, и… желание. И его дерзкий, жадный язык у меня во рту.

Ярость и тягучее наслаждение, родившиеся на губах, жаром стекли в желудок, свернулись там огненной змей. И сейчас она свивала кольца у меня в животе, разнося по крови огонь, перехватывая дыхание, заставляя сердце неистово биться.

Впервые со мной было такое. Я дрожала, я вжималась, ища опору, потому что не ощущала под собой земли. Сейчас я чувствовала лишь прикосновения его рук к моему телу… запах кофе и ирландского виски, что едва уловимо играл на губах… И чертовски дурманил голову.

Поцелуй, одновременно осторожный и яростный, яркий, жгучий… Дэн разорвал его, отстранившись сам.

– К тебе, – хрипло произнес он. Глаза в этот момент у него были почти черными.

– Только на перевязку, – предупредила я. Еще бы знать кого – его или себя?

– Только на перевязку, – эхом отозвался Дэн, по-моему, не поняв, что сказал.

Дэн

Рыжая раздражала и сводила с ума одновременно. Она бросала вызов своим «ерунда», когда говорила о моей работе, и в то же время соблазняла: взглядом, жестом, улыбкой… Да одним тем, что была рядом. Она рождала во мне дикое желание, абсолютно не замечая этого.

Меня притягивала честность ее тела. В свои тридцать я уже научился безошибочно определять, когда на меня открывали охоту.

Провокационные улыбки и глубокие декольте – орудия «браконьерского промысла» простушек. Невзначай оброненный карандаш, выразительный поворот головы, чтобы оценить точеный абрис очередной хищной красавицы, загадочная поволока глаз – у тех, кто знал себе цену и не раз ее называл.

Язык жестов и намеков без слов я понимал хорошо. Взгляды, улыбки – то, чем женщины научились обманывать и обещать. Но вот тело… оно не лгало: сжатые пальцы рук выдавали раздражение своей хозяйки, даже если лицо ее лучилось радостью.

А рыжая… Она была искренна – и в словах, и в выражении своих эмоций. И это заводило. А еще очень хотелось ее поцеловать. Вот только зря я сделал это в парке. Потому что одних губ рыжей оказалось мало. Дико мало.

Желание. Острое, на грани боли и удовольствия. Оно разлилось в паху. Хотелось подхватить рыжую под ягодицы, содрав с нее чертовы джинсы, ворваться в нее, горячую, нежную… И погружаться снова и снова. Хрипеть ее имя и слушать, как она кричит мое.

Обратный путь я практически не запомнил. Лишь ощущал, как она прижимается ко мне, и пытался взять мысли и чувства под контроль. В конце концов, не сопливый же юнец! Байк ревел и мчал по вечерним проспектам. Улица, двор, дом, подъезд… Даже не понял, сидели ли там бабки… но это было неважно. Рыжая молчала и закусывала губу, когда думала, что я не вижу. Но я видел, видел только ее и ничего больше. Вокруг – не существовало. Вокруг была лишь рыжая.

Лифт, скрип входной двери… Тесная прихожая утонула во мраке. Дана чертыхнулась, запнувшись обо что-то. Успел схватить ее за руку.

– Ну Шмулик! – многообещающе протянула она и в сердцах добавила: – Никогда не может уйти, чтобы не разбросать обувь, чтоб его…

Она не успела договорить, как я захлопнул дверь и притянул рыжую к себе. Соседа нет. Мы одни в пустой квартире.

Мне слишком нравились ее губы, чтобы я смог остановиться на одном поцелуе. Что там советовал Макс – переспать и выкинуть из головы? Хороший совет. И приятный. Очень. Только одной ночи будет мало. Определенно.

Не помню, когда мне в последний раз было так здорово, так легко, так по-настоящему… Без лжи и фальши.

На пол упала моя крутка, потом ее рюкзак.

– Дэн, не думаю, что… – Она попыталась отстраниться, но слишком неуверенно, словно говорила не мне, а себе.

– Не хочешь, чтобы я продолжал? – Я поцеловал рыжую в шею, в ямочку между ключиц, где так отчетливо бился ее бешеный пульс.

Из ее груди вырвался стон. Обычно отрицают и не соглашаются слегка иначе… Хотя вряд ли я смог бы остановиться, скажи она свое тихое «нет». Или смог бы? Не знаю. Одно я знал точно: хочу рыжую. До боли в паху, до дикого первобытного желания.

– Слишком быстро, – выдохнула она.

– Я не из тех, кто любит ждать. – С наслаждением скользнул руками под ее водолазку. – А ты засела в моей голове с того вечера, как тебя увидел.

Впился в ее губы. Они пахли дикой яблоней и корицей… и солнечным жарким летом… Сочные, пьянящие. Они сводили с ума. Вся рыжая сводила. Хотелось ее пить.

Прикусил нижнюю губу, втянул ее в рот, ощущая, как под руками на миг дрогнуло ее тело, чтобы потом податься вперед. Мой язык скользнул по ее зубам, провоцируя, обещая.

Наше горячее дыхание, ее руки на моей спине и абсолютная темнота – это возбуждало. Пульс с грохотом стучал в ушах, сводя с ума, задавая ритм вдохам, выдохам, движению, желанию.

Шаг. Еще один. К ее спальне. Едва не запнулись обо что-то под ногами. Чертов Шмулик! Порог, комната. Моя рубашка, упавшая на пол, следом – ее водолазка. Грудь рыжей, слегка прикрытая кружевом, манила, напрочь вышибая мысли. Любые.