Добродетельная куртизанка - Никола Корник Страница 17

— Красивый мужчина, но на меня он наводит страх, — сказала Гетти, как только Сигрейв вышел. — Тебе он нравится, дорогая Люссиль?

Люссиль ответила не сразу. В этот момент ей было трудно определить, как она относится к Николасу Сигрейву.

— Он великолепен, конечно, — ответила она как можно более безразличным тоном. — Но ведь он — не нашего поля ягодка: лорд, ему и его семейству принадлежат чуть ли не все земли в округе.

— Ах, вот как, — разочарованно протянула Гетти. — Раз они такие важные, я Питеру ни к чему.

Люссиль ласково погладила руку Гетти, но смолчала. Что толку уговаривать ее не влюбляться в Питера, когда невооруженным глазом видно — она уже по уши влюблена.

— Граф сказал, что его брат заедет к нам, и я не сомневаюсь, что мы его увидим. Но, Гетти, давай поговорим о более важных вещах.

По виду Гетти было ясно, что в этот момент для нее нет ничего важнее Питера Сигрейва, но она покорно уселась рядом. Бросив на нее внимательный взгляд, Люссиль отметила, что Генриетта Маркхэм стала на редкость привлекательной девушкой. На округлом лице с правильными чертами сияли огромные голубые глаза, их обрамляла копна каштановых локонов.

— Расскажи, что там у вас стряслось, — произнесла Люссиль серьезно. — Сигрейв заявил, что ты сбежала из дому.

— Умоляю тебя, Люссиль, не отправляй меня обратно! Во всем виновата тетя Доринда! Она хочет во что бы то ни стало выдать меня замуж за этого отвратительного кюре, за мистера Джиллиса! Ты его когда-нибудь видела, Люссиль? Большего зануды я не встречала! От его платья пахнет нафталином, а от него самого — и того хуже! Лучше я умру, но замуж за него не пойду!

— До этого, уверена, дело не дойдет, — вздохнула Люссиль. — Тетя Доринда не станет выдавать тебя замуж против твоей воли. А что говорит мама?

— Мама… Мама спит и видит, чтобы я устроила свою жизнь. Говорит, что я своенравна и что это — от общения с Келлавеями. А тетя Доринда жалости не знает! С виду она — добродушная толстушка, но сердце у нее на самом деле железное, и мама перед ней пасует. А кюре Джиллис все ходит и ходит к нам, все рассыпается в комплиментах мне. Чем это должно было кончиться — у меня сомнений нет. И я поняла — надо бежать. А кроме как к тебе — не к кому. Дождалась, когда тетка уехала, быстро собрала чемодан и тащила его целую милю до остановки дилижанса, который и довез меня до Вудбриджа. Остальное тебе уже известно.

Вид у девочки был такой, будто она вот-вот расплачется.

— Извини меня, Люссиль, что я вот так свалилась тебе на голову, но иного выхода не было. Если ты отошлешь меня обратно, они выдадут меня за Джиллиса, и я больше никогда не увижу Питера. — Она всхлипнула и вытащила из кармана носовой платок.

— Ну полно, дорогая, ты поступила правильно, приехав ко мне, оставайся здесь, по крайней мере пока не почувствуешь себя совершенно здоровой. Я уже написала твоей маме, чтобы успокоить ее. Но ты должна знать, — она глубоко вздохнула, — хозяйка дома не я, а Сюзанна.

Гетти, при всей своей наивности, моментально поняла, на что намекает Люссиль. Ибо, даже будучи еще девочкой, не могла не понять, чем занимается Сюзанна — так громко порицали ее все окружающие. Она, забыв о слезах, сделала большие глаза.

— А я-то думала, что дом — твой. О, мама сойдет с ума! Ты ей не открыла всю правду в письме?

— Я умолчала об этом. — Гетти с облегчением вздохнула, а Люссиль нахмурилась. — Но дело не только в том, что будет недовольна мама. Сам факт, что ты находишься в доме Сюзанны, повредит твоей репутации. Ты ни в чем не виновата, так как не знала, кто хозяин дома. Но ведь это никому не известно.

— Ах, вот почему мистер Сигрейв так удивился, услышав от меня, куда я направляюсь. Представляю, что он обо мне подумал! Не иначе как счел меня падшей женщиной! Я этого не вынесу! — Голубые глаза Гетти наполнились слезами.

— Уверяю тебя, ничего такого ему и в голову не пришло! — принялась утешать ее Люссиль. — Вчера мы с ним перебросились несколькими словами — он уверен, что ты чистое создание. Но он опасался за твою репутацию и обещал сделать все возможное, чтобы предупредить скандал. Ну не плачь, не плачь, дорогая. Не то к его приходу будешь похожа на пугало.

— Ах, Люссиль, ты думаешь, я ему нравлюсь? — встрепенулась Гетти.

— Уверена. Пойду попрошу миссис Эйплтон принести тебе завтрак и отправлю письмо твоей маме.

Позднее днем приехал Питер Сигрейв с огромным букетом роскошных цветов. Молодые люди в сопровождении миссис Эйплтон пошли погулять по саду, а Люссиль, поставив букет в одну из старинных ваз, вывезенных отцом из Китая, наблюдала за ними из окна. Питер усадил дам на садовую скамейку и что-то им рассказывал. Люссиль поймала себя на том, что испытывает что-то вроде зависти к Гетти Маркхэм: ее чувство было явно взаимным. А вот она совсем в ином положении — тоже без памяти влюблена, но безнадежно, да и опыта в этой области у нее, несмотря на девятилетнюю разницу в возрасте, не больше, чем у Гетти. Вырвавшись из затворничества школы мисс Пим, она встретила графа Сигрейва, который был, безусловно, обаятельным мужчиной. А она в его глазах обманщица и лгунья. Он и прежде, считая ее Сюзанной, не испытывал к ней ни малейшего почтения, а сейчас и того хуже — он, конечно же, презирает ее.