Ворон - Бертрис Смолл Страница 17

— Да, — поспешила сказать Уинн, вспомнив о своих обязанностях хозяйки Гарнока. — Мне кажется, нам надо именно сейчас обсудить это, но сначала мы разговеемся. Серьезные дела лучше всего решать на полный желудок. Пойдемте в дом, мои господа!

Они проследовали за ней в зал, где слуги уже накрыли стол к завтраку. Уинн с удовольствием отметила, что слуги положили достаточно свежеиспеченного хлеба. Не спрашивая согласия едоков, в тарелки была наложена ячменная каша. Уинн одобрительно улыбнулась Ди, главной служанке в зале, которая рядом с тарелками положила серебряные ложки с отполированными костяными ручками, поставила кувшины со свежими сливками, тарелки с недавно сбитым маслом, горшочки меда, несколько свежих деревенских лепешек и блюдо сваренных вкрутую яиц Коричневый эль был разлит в прекрасные серебряные кубки. Мейдок, Риз и Дью с жадностью набросились на еду — Что происходит? — зашипела на старшую сестру Кейтлин. — Ты что, разрушила все наши планы и мы не получим богатых мужей? Я тебе этого никогда не прощу!

— Успокойся! Я сама не знаю, что здесь творится, но, когда наши гости насытятся, постараюсь все выяснить. Ты хочешь, чтобы я нарушила законы гостеприимства ради утоления твоей жадности?

— Вы не голодны, госпожа? — тихо прошептал Мейдок, так, что только Уинн могла его услышать. Она ответила ему сердитым, уничтожающим взглядом.

— Ешьте, мой господин, и поживее. Я не хочу показаться негостеприимной, но коль скоро вы осмелились перевернуть мою жизнь, мне бы хотелось побыстрее получить от вас объяснения!

Он одарил ее обаятельной улыбкой и, взяв кусок хлеба, обильно намазал маслом и полил медом. Кончиком языка быстро облизал губы, чтобы снять крошки и несколько капелек золотистого меда. Еще раз Уинн заметила, как быстро становится легкой ее голова, когда она зачарованно смотрит на Мейдока. Она была не в состоянии понять своего поведения.

Вернувшись к действительности, она увидела, что Мейдок держит приготовленный для нее такой же кусок хлеба с маслом и медом. Она взяла его, но пальцы Мейдока не отпустили ее пальчики, даже когда Уинн поднесла хлеб ко рту. Она неловко откусила, опасаясь привлечь всеобщее внимание, и ощутила прикосновение своих губ к его пальцам. Уинн попыталась освободиться от Мейдока, но с проницательной улыбкой он поднес ее руку ко рту и облизал мед с ее пальцев, медленно обсасывая каждый, прежде чем отпустить его.

Ее вновь обдало жаром, проникающим в каждую клеточку тела, он испепелял ее жадным пламенем. Она осознавала, что не в состоянии понять природу чувств, охвативших ее, поскольку ничего подобного раньше не испытывала. В этот миг на земле существовали только они двое.

— Мне нравится ваш вкус, — услышала Уинн его шепот.

— Отпустите мою руку, — удивляясь своей смелости, ответила она тоже тихо. Он не спорил с ней. Виновато оглядевшись вокруг, Уинн увидела, что Риз и ее семейство поглощены едой, не ведая, что произошло только что между ними. А что в самом деле произошло? Она даже сама не была уверена и, взяв кубок, жадно начала пить эль, ощутив мучительную жажду.

Риз из Сант-Брайда, проглотив кашу, с жадностью съел четыре яйца, прикончил каравай деревенского хлеба. Слуги по крайней мере трижды наполняли его кубок элем. Теперь, с удовлетворением отрыгивая, он слегка отодвинулся от стола и уставился на Мейдока.

— Теперь я почтительно прошу объяснений, мой господин, — сказал он умиротворенно. — Я хотел просить руки леди Уинн из Гарнока.

Вы объявили, что обручены с ней, однако она заявляет, что ничего не знает об обручении. Вы, конечно, поймете мое смятение. — Его взгляд смягчился, Риз отряхнул крошки со своих черно-золотых одежд и, как умел, обаятельно улыбнулся Мейдоку.

— В самом деле, лорд, мне бы самой было интересно узнать, каким образом я оказалась обрученной с человеком, которого никогда раньше в глаза не видела. — Такой поворот событий странным образом раздражал Уинн, даже несмотря на то, что неожиданный, но вместе с тем своевременный приезд Мейдока избавлял ее от необходимости выходить замуж за Риза.

«Нет худа без добра», — непрошеная мысль пришла ей на ум.

— Святой отец, вы ведь не тот священник, который присутствовал при рождении Уинн? — обратился Мейдок к отцу Дрю. — Где же тот?

— Давно умер, мой господин, упокой Господь его душу, — ответил священник.

— Его звали отец Давид, не так ли? — спросил Мейдок. — Он был небольшого роста, полный, с лысой головой, правда, макушку обрамляло несколько седых волос. У него были самые синие глаза, которые мне довелось видеть, что особенно поражало в лице такого старого человека. Его глубокий громкий голос раздавался в стенах этого зала, верно? А большая розовая родинка размером с горошину на левой щеке?

— Вы абсолютно точно описали моего предшественника, — взволнованно воскликнул отец Дрю. — Он был моим кузеном, это только благодаря моей любви к нему я стал священником, чтобы походить на него.

— Когда родилась леди Уинн, — продолжал Мейдок, — я приехал к Оуену ап Льюилину и попросил обручить меня с малышкой. Я тогда недавно получил наследство. Моя мать дважды овдовела, и я счел своим долгом не жениться до тех пор, пока не вырастет сестра Неста. Я искал невесту из хорошей семьи, но которая достигнет брачного возраста через много лет. Именно отец Давид заключил брачный контракт. — Мейдок вытащил из недр своего одеяния аккуратно свернутый пергамент и вручил отцу Дрю.

Священник осторожно развернул документ, разгладил его и внимательно прочитал. Наконец он поднял глаза и объявил:

— Все в порядке, моя госпожа, это почерк отца Давида. Я хорошо его знаю.

— Но почему мне ничего не сказали?

Мейдок улыбнулся ей.

— Этого не сделали по нескольким причинам, госпожа. Мне нужна была не жена-ребенок, а взрослая девушка, способная следить за домом и растить моих сыновей. Я хотел с любовью ухаживать за ней, а не брать в жены против ее воли, да к тому же влюбленную в другого.

Мы договорились, что я появлюсь в Гарноке летом на шестнадцатом году вашей жизни, Уинн, чтобы посвататься и взять вас в жены. Если бы вы до этого встретили другого, вам бы сообщили об обручении, но окончательный выбор остался бы за вами. Я лишь совсем недавно узнал о безвременной кончине вашего отца и, предполагая, что он еще ничего не сообщил вам (поскольку вы не прислали ко мне гонца), я отправился в Гарнок сам.

— И увидели себя в любовном треугольнике, — тихо заметила Энид.

— Если, моя госпожа, вы любите Риза из Сант-Брайда, я уступаю дорогу, — сказал Мейдок. — Я не сделаю вас несчастной.

— Нет! — сдавленным голосом выдохнула Уинн и, покраснев до корней волос, повернулась к Ризу — Я не хотела вас обидеть, мой господин, но если мой отец, упокой Господь его душу, устроил этот брак для меня, я чувствую, что должна уважать его желание так же, как я исполняю свой долг по отношению к Гарноку и семье.

— Вы представили свою копию брачного соглашения, — сказал Риз, слегка расстроившись, но не желая упускать из рук такой лакомый кусочек, как Уинн, окончательно. — Конечно, у Оуена ап Льюилина был свой экземпляр брачного документа. Я бы желал непременно взглянуть на него, прежде чем отказаться от прав на эту леди. — Он мог легко откусить себе язык, произнося эти слова. «Ну не сумасшедший ли я?» — думал про себя Риз. Он прекрасно знал о репутации Мейдока. Принцы Венвинвина были из рода чародеев, чья волшебная сила была дана им самим великим Мерлином [2], как гласила людская молва. Риз молча проклинал себя за свою глупость. Если Мейдок оскорбится, — а волшебники, говорят, отличаются горячим нравом, — его собственный род может на нем и закончиться, если Мейдок превратит его в жука и раздавит ногой.