Рождество Желтофиолей - Лиза Клейпас Страница 17

Боумен легко поймал ее запястье и провел пальцем по побелевшим костяшкам. Мягкий, насмешливый смех обжег Ханне ухо.

— Вот так, — сказал он, заправляя ее большой палец внутрь кулака.

— Даже не пытайтесь кого–то ударить, не убрав большой палец. Так вы его сломаете.

— Отпустите, — воскликнула она, резко выдергивая руку.

— Вы бы так не сердились, если бы я не задел за живое, — поддразнил он ее. — Бедная Ханна, всегда в углу, в ожидании своей очереди. Вот что я вам скажу: вы ни в чем не уступаете Натали, благородная в вас кровь или нет. Вы предназначены для лучшей доли, чем эта …

— Прекратите!

— Жена для удобства, а любовница для удовольствий. Разве не так живут аристократы?

Оцепенев, Ханна ахнула, почувствовав, что он прижимает ее к своему крупному, мощному телу. Она прекратила сопротивляться, понимая бессмысленность борьбы с такой силой. Ханна отвернулась от него и резко дернулась, ощутив, как его теплые губы коснулись ее уха.

— Я должен сделать вас своей любовницей, — прошептал Боумен. — Прекрасная Ханна! Если вы станете моей, я уложу вас на шелковые простыни, обовью жемчужными нитями и буду кормить медом с серебряной ложечки. Конечно, вы не сможете выносить свои высоконравственные суждения, будучи падшей женщиной… но вам будет все равно. Потому что я буду дарить вам удовольствие каждую ночь, всю ночь, пока вы не забудете собственное имя. Пока вы не пожелаете сами делать такое, что шокировало бы вас при свете дня. Я буду соблазнять вас с головы до маленьких невинных пальчиков на ногах…

— Как же я вас презираю, — воскликнула Ханна, беспомощно извиваясь в его руках. Она начала испытывать настоящий страх не только из–за его крепкой хватки и насмешливых слов, но из–за жара, разливающегося по телу.

После такого она никогда не сможет посмотреть ему в лицо. Чего, он, по–видимому, и добивался. Из ее горла вырвался жалобный звук, когда она почувствовала легкий поцелуй в ямочку под ухом.

— Вы меня желаете, — прошептал он. К ее удивлению он вдруг стал нежным и проложил губами дорожку по ее шее. — Признайте это, Ханна! Взываю к вашим преступным наклонностям. Вы на самом деле пробуждаете во мне худшие черты. — Он провел губами по ее шее, наслаждаясь быстрым, неровным дыханием. — Поцелуйте меня, — прошептал он. — Всего один раз, и я вас отпущу.

— Вы презренный распутник и…

— Знаю, и мне за себя стыдно. — Но в его голосе не слышалось ни капельки раскаяния, и хватка не ослабевала. — Один поцелуй, Ханна.

Казалось, что пульс отдается во всем ее теле, начиная от горла и заканчивая потаенными местами. И даже в губах, нежная поверхность которых стала настолько чувствительной, что даже собственное дыхание вызывало мучительные ощущения.

Их окутывал холод, губы почти соприкасались, и пар от их дыхания смешивался между ними. Ханна взглянула в его находившееся в тени лицо и, словно в тумане, подумала: «Не делай этого, Ханна, не смей». Однако все закончилось тем, что она поднялась на цыпочки и прикоснулась к его рту дрожащими губами.

Боумен обнял девушку, удерживая ее руками и губами, с жадностью упиваясь ее вкусом. Затем прижал еще крепче, пока его нога не оказалась под юбками между ее ногами, а тугие полные груди не расплющились о его грудную клетку. Это был не один поцелуй, а целая череда непрерывных горячих, сладких и пьянящих встреч губ и языков. Одной рукой он с нежностью дотронулся до ее лица, вызвав сладостную дрожь в спине. Кончиками пальцев он исследовал линию ее подбородка, мочку уха, щеки, покрытые румянцем.

Затем он поднял другую руку, и теперь ее лицо оказалось в нежном плену его ладоней, в то время как губы мужчины продолжали блуждать по нежной коже век, носа, напоследок надолго задержавшись на ее губах. Ханна полной грудью вдохнула морозный воздух, радуясь его свежести.

Когда она, наконец, заставила себя поднять на Рэйфа глаза, то ожидала увидеть самодовольный или надменный взгляд. Однако, к ее удивлению, на его лице читалось напряжение, а в задумчивых глазах — беспокойство.

— Хотите, чтобы я извинился? — спросил он.

Ханна сделала шаг назад, через рукава растирая замерзшие руки. Она была в ужасе от охватившего ее желания прижаться к его теплому и манящему крепкому телу.

— Не вижу в этом никакого смысла, — тихо ответила она, — на самом деле вам совсем не хочется этого делать. — Отвернувшись от него, она направилась быстрыми шагами в сторону дома, молясь про себя, чтобы он не последовал за ней. И понимая, что любая женщина, достаточно глупая, чтобы увлечься им, закончит так же, как чашка, разбитая на террасе.