Последняя из рода Тюдор - Филиппа Грегори Страница 17

Когда мы попадаем в укрытие стен Тауэра, я замечаю, что там тоже собралась толпа зевак, чтобы поприветствовать меня, и среди придворных женщин я замечаю свою сестру, Катерину. Ее изумленный взгляд встречается с моим.

– Ох, Джейн… – только успевает произнести она.

– Называй ее «Ваше Величество»! – рявкнула мать и дернула за подол моего платья так, словно встряхнула поводья.

Катерина послушно склоняет золотистую головку, но потом все равно поднимает на меня голубые глаза, потрясенно провожая меня взглядом. Она следует за мной, на шаг позади, и ее бледнолицый муж идет вместе с ней. Мы доходим до личных покоев короля, и я испытываю сильнейший стыд от того, что так грубо ворвалась в жилище Эдуарда, в его королевскую часовню и его спальню. Я не понимаю, что тут делаю. Мне однозначно не следует спать здесь. Да как я вообще смогу спать в постели короля!

Все, что принадлежало ему здесь, было быстро убрано, полы выметены, на пол уже брошена свежая ароматная смесь, словно он умер не несколько дней, а несколько месяцев назад. И мне все время кажется, что он вот-вот войдет в эти двери и застанет меня за постыдным занятием – изображением из себя той, кем я не была.

Но эти комнаты уже не принадлежали Эдуарду. Их переделали так, чтобы они стали моими. Пока мы неловко стояли посередине, двери с грохотом распахнулись, и в них появились хранители королевского гардероба с огромными сундуками с платьями, украшениями из гардеробной и сокровищницы. Там были все прекрасные платья, которые носила Екатерина Парр. Я помнила их на ней. И плащи Анны Клевской, жемчуга Сеймур, арселе Анны Болейн, испанские золотые украшения, принадлежавшие первой королеве, которая умерла еще до моего рождения. Единственные платья из всего этого великолепия, которые были мне в пору, некогда принадлежали Екатерине Говард, обезглавленной за измену, когда она была всего лишь на пару лет старше меня. Ее тоже, как меня, выдали замуж против ее воли и назвали королевой еще до того, как она научилась быть взрослой женщиной.

– Красивые туфли, – говорит Гилфорд, показывая мне пару, украшенную шитьем и бриллиантами на носочках.

– Я не стану носить обувь мертвых девушек, – отзываюсь я.

– Ну, тогда обрежь бриллианты и отдай их мне, – смеется он.

Мой муж ныряет в сундуки с сокровищами, как щенок, тянущий одну игрушку за другой. Под удовлетворенным взглядом матери он надевает на голову шитую драгоценными камнями шляпу и заворачивается в дорогой плащ.

Катерина оглядывает меня широко распахнутыми глазами.

– С тобой все в порядке? – спрашивает она.

– Оставь это все в покое, – раздраженно бросаю я Гилфорду. – Я не стану носить старые меха и драгоценности.

– Почему? – недоумевает он. – Это же все королевское добро. Почему нам нельзя роскошно выглядеть? У кого на это больше прав, чем у нас?

– Кажется, со мной все в порядке, – повернувшись, неуверенно отвечаю я Катерине. – А ты как? – спрашиваю ее.

– Мне сказали, что я твоя наследница, – тоненьким голоском произносит она. – И что я стану следующей королевой после тебя.

Не удержавшись, я начинаю смеяться.

– То есть, ты должна занять престол, когда я умру?

У нее такое хорошенькое кукольное личико, не обремененное мыслями.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – тоненько говорит она. – Ради нас обеих.

Ее рука скользит в карман ее плаща.

– Ты что, принесла сюда Булавку?

– Мне запретили это делать, – качает она головой.

Вперед выступил Уильям Паулет, престарелый маркиз Винчестер, держа в руках обитую кожей и украшенную золотыми уголками и застежкой шкатулку. Я смотрю на него с таким ужасом, будто он протягивает мне ядовитую змею.

– Мне подумалось, что вам захочется примерить корону, – говорит он с беззубой улыбкой. – Примерьте же!

– Я ее не хочу! – восклицаю я с неожиданным для меня отвращением. Это корона Эдуарда, и я ни мгновение не сомневаюсь в том, что она должна принадлежать принцессе Марии. – Я ее не хочу!

– Я надену ее, – внезапно вмешивается Гилфорд. – Дайте ее мне. Я ее примерю.

– Мы предложим вам другую, большую по размеру, – говорит маркиз, улыбаясь моему мужу. – Эта будет вам мала. Ее надевала Анна Болейн на свою коронацию.

Подобные вещи не могут не нести на себе проклятья! Последняя королева, головы которой касалась эта корона, была мертва в течение трех лет со дня коронации.

Я беру Гилфорда под руку и оттягиваю его в сторону от открытой шкатулки с золотой короной, усыпанной драгоценными камнями.

– Тебя не будут короновать, – тихо говорю ему я. – Это возможно, только если об этом попросит парламент и я решу сделать тебе подобный дар. Не тебя именовали избранным наследником Эдуарда, а меня. Если мне придется стать королевой, то ты просто будешь моим мужем, а не королем.

– Гилфорд – король-консорт, – перебивает меня его мать, подходя к нам сзади. – И он будет коронован и займет свое место рядом с тобой.

– Нет. – Мне самым странным образом кажется, что коронование Гилфорда будет еще худшим грехом, чем узурпация короны с моей стороны. Я хотя бы Тюдор и по праву занимаю место в списке наследников короны. А моя семья была упомянута в завещании короля Генриха. Гилфорд же – внук мытаря, к тому же казненного за государственную измену. Он не может занять трон, сама мысль об этом смехотворна. Да это будет оскорблением королевской крови!

– Меня выбрал сам король, по праву, данному мне матерью. А если вы коронуете Гилфорда, всем станет ясно, что мы действуем не по королевской воле, а по собственному греховному умыслу. Мой кузен был помазан на правление, и я получила свое право из его рук. Я Тюдор по крови и королева. А Гилфорд – всего лишь Дадли.

– Мы еще покажем, что Дадли – величайшая из семей в этом королевстве! И что мой муж – делатель королей! – резко набрасывается на меня его мать. – Мы сделали тебя королевой и сделаем Гилфорда королем!

– Вот уж нет! Это я передала свое право наследия Джейн! – подает голос моя мать и быстро подходит ко мне. – Поэтому трон принадлежит Джейн, а не твоему сыну!

– Смотри, что ты натворила! – яростно шепчет мне Гилфорд. – Какая же ты дура! Я твой муж! Как ты можешь не хотеть меня короновать? Я твой повелитель, ты поклялась подчиняться мне! Так как я могу не быть королем, если ты королева? А теперь посмотри только! Ты расстроила мою мать.

– Но я ничего не могу с этим поделать! Я молилась об этом, Гилфорд. Господь поставил меня на это ответственное дело. Я не хочу этого, но вижу, что Он наделил меня этим призванием, чтобы испытать мою веру. Но тебя Он не призывал. У тебя нет этого призвания. Ты не наследник короны. Наследница только я.

Он побелел от ярости, но не нашелся с ответом.

– Непокорная жена! – наконец бросает он. – Это немыслимо! Само по себе это уже измена! Не говоря уже обо всем остальном!