Нам не по пути - Лия Толина Страница 17

Ник взмахивает рукой в жесте: «Какого черта?». Я улыбаюсь, делаю шаг назад и складываюсь пополам в шуточном поклоне, взмахивая рукой. Не знаю, как реагирует он, потому что выпрямляюсь я только тогда, когда машина уже заезжает в гараж. Последние пару метров до дома оказываются непосильно тяжёлыми. Ноги набиваются ватой, да и руки не слушаются. Мозги работают едва-едва, и вся я уже почти сплю. На улице около девяти вечера, только смеркается, но даже это не остановит меня. Я. ХОЧУ.СПАТЬ.

Я захожу в дом и прямиком направляюсь к лестнице, как прямо передо мной вырастает Макс.

- Привет сестренка, снималась в фильме про зомби-апокалипсис? Хороший грим – круги под глазами очень реально выглядят.

- Добрый вечер, спокойной ночи, не называй меня сестренкой, пока. – Пытаюсь обойти его, но он явно резвее, чем я сейчас. Поднимаю глаза. – Какого черта?

- Ты нужна нам! – Его глаза ловят отражение света и поблескивают, а мои же закрываются.

- Как жаль, что это не взаимно. Разреши пройти?

- Не разрешаю. Да не будь же ты такой желейкой, пойдем! – Он хватает меня за руку и тащит через зал на кухню. А на кухне за барной стойкой сидит Ник, попивая сок. На столе лежат три огромных пакета с продуктами. На них и указывает Макс, едва не припевая: - Вот продукты - готовь!

- Что?! – От такой наглости у меня включился резерв моих жизненных сил. Усталость усталостью, но если кого-то чересчур дерзкого надо осадить, я всегда могу. – Это ты во мне кухарку увидел или что?

- Нет, но ты же девочка! Вас рожают для этого! Не готовить же нам с Ником, в конце концов.

- Почему нет? – Складываю руки на груди и вскидываю гордо подбородок.

- Не мужское это. Если я однажды начну готовить, то первым мои блюдом будут – «собственные яички в кляре». Ибо, зачем они мне нужны будут вообще после такого?

- Чертов сексист! – Восклицаю, не сумев сдержаться. – Приятного поедания собственных яичек.

Я разворачиваюсь, чтоб уйти, но Максим хватает меня за руку и останавливает.

- Ну, пожалуйста, систер! Ну, сил нет, как кушать хочу! Я уже столько дней еды нормальной не ел, мой желудок высох! Неужели тебе не жалко меня? – Он смешно выпячивает губу, прижимая мою руку к своей груди. Вот же жалкий актеришка!

- Нет. – Отрезаю я.

Ник за всем происходящим смотрит молча. С неприкрытым интересом, словно на петушиных боях сидит. Странный он вообще-то.

- Сестричка! – Максим лезет ко мне обниматься! Ну, это уже слишком!

- Ладно-ладно! - Я отпихиваю его. Направляю указательный палец на его подборок и выставляю условие: - Всего одного слово…

- Какое? – Недоумевает он.

- Волшебное, блин!

- Не понял.

- «Пожалуйста», идиот!

- А-а-а, - прозревает он с опозданием. – Пожалуйста!

Киваю одобрительно. Я быстренько научу их хорошим манерам.

- И этот пусть просит. – Указываю на Ника. А что? Должен же хоть кто-то перестать играть в игру «Не вижу. Не слышу. Не говорю». К тому же, есть у меня странное необоснованное желание задеть его. Любыми способами.

- Что? – Ник едва не поперхнулся соком.- Я тут при чем? Я даже кушать не буду!

- Да, скажи ты это слово, сложно что ли? – Макс решил поддержать меня. Или свой голодный желудок. Склоняюсь ко второму.

- Не буду я ничего говорить. Я в вашу песочницу не полезу, сами разбирайтесь.

- Да, карибский дух! Какие вы все упрямые! Я тут с голоду умираю, а вам лишь бы поупрямиться!

- Господи Боже… - Ник вздыхает. – Пожалуйста.

- Принято! – Я хлопаю в ладошки. – А продукты откуда? – Смотрю на Макса. – Украл?

- За кого ты меня принимаешь? – Строит весьма оскорбленное лицо.

- Купил? – Молчит.- А деньги откуда? Неужели работу нашел?

- Да, за кого ты меня принимаешь? Ник купил, чтоб мы с голоду не сдохли.

- Очень гуманно с его стороны. А теперь, свалите с кухни. Я хочу творить в одиночестве. Только на шикарные блюда не рассчитывайте, я не собираюсь тут вам прислуживать. Что приготовлю, то есть и будете. Поняли?

Максим кивает, Ник закатывает глаза. Они уходят. Я принимаюсь разбирать покупки и отмечаю, что ассортимент весьма не плох для того, что мог купить наглый парень избалованный блюдами в ресторанах. Никаких там лобстеров или оленины : куриное филе, колбаса, сыр (без плесени!), крупы, овсянка, чай, лимоны, молоко, масло и еще много-много продуктов, которые запросто обеспечат нам пару недель сытой жизни. Одобряю!

На вечер я решаю приготовить обыкновенную куриную лапшу. Быстро отвариваю мясо, делаю бульон, потом крошу морковь и лук и бросаю к мясу. Последним бросаю лапшу и немного зелени. Все в целом занимает у меня минут сорок, может немного больше. Зато когда суп готов, мой желудок скручивается в такой узел, что кажется мне камнем. На запах приходят парни.

Максим тут же плюхается на стол, брызгая слюной во все стороны, а Ник держится отстраненно : стоит прислонившись к дверному косяку.

- Мне можно не насыпать в тарелку, просто ставь сюда кастрюлю! – Макс ладошкой стучит по стулу, я осуждающей покачиваю головой и достаю три тарелки.

- Я же сказал, что не буду кушать. – Подает голос Макс, рассматривая тарелки.

- Да? – Я подхожу к кастрюле и зачерпываю половником парующий бульон. – Ну, сейчас вы говорите одно, через час – другое. Разве не в этом смысл ваших, парней, жизней?- Усмехаюсь. Просто шутка, правда.

Я ставлю тарелку перед Максом, и он без лишних прелюдий начинай хлебать так, что только за ушами и хрустит только. Похоже, реально голодным был. А ведь лапша еще кипяток! Всего минуту, как огонь выключила.

- Значит, нашей принцессе, какой-то парнишка знатно нервы потрепал. – Ник говорит с издевкой. Вполне в его стиле. – И кто же этот негодяй? Что он сделал?

На минуту я лечу в прошлое, в ту самую минуту, когда губы, которые я так любила целовать произносили очень унизительную для меня фразу:

- Ну, мы ведь ничего не обещали друг другу. Да, я говорил, что ты мне нравишься, но сегодня все изменилось. – Он пожимает плечами с глупой улыбкой на лице, потом уходит. Под руку с моей подругой. Той самой, о которой он говорил самые неприятные вещи, которые только довелось мне услышать.

Не то, что бы я любила его без памяти, но любила определенно. И какая разница, с какой степенью влюбленности разбивается твое сердце? Если оно разбивается, то никакие условности значения не имеют. Тебе просто больно и все.

Обида, давно похрапывавшая у меня на душе, просыпается и медленно вальяжной походкой пробирается к горлу, где оборачивается комом. Сглатываю.

- А можно мне еще? – Макс вручает мне пустую тарелку. – Божественно!