Дар небес - Вайолетт Лайонз Страница 17

В том, что именно у нее «не так», сомнения не оставалось. У Дженис даже вырвался смешок при мысли, что ее подруга могла совершенно не беспокоиться по поводу ее несерьезного отношения к собственному здоровью — в чем, в чем, а в этом вопросе Дженис никогда не позволила бы себе легкомыслия.

— Так вот почему ты все это время избегала меня?!

Низкий, чуть хрипловатый голос нарушил тишину пустого дома, ввергая Дженис в шок. Она ухватилась за край раковины, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги.

— Тебе не кажется, что я имел право знать о твоем состоянии.

Дженис вздрогнула и с усилием повернула голову: темный силуэт в дверном проеме показался ей зловещим гостем из преисподней.

Нет, это действительно был Адам. Неужели она забыла закрыть входную дверь?

— Ну так как? — вызывающе переспросил он. — У тебя найдется, что сказать, или ты и дальше собираешься делать вид, будто ничего не происходит?

Он вышел на свет и, испугавшись, что он приблизится, Дженис наконец разразилась речью:

— А с чего ты взял, что я тебя избегала? — пытаясь перебороть спазмы в желудке, прошипела она. — И можно ли вообще избегать того, кто уже больше месяца не показывался в Гринфилде?

— Есть еще такая вещь, как телефон, — неумолимо стоял на своем Адам.

— Вот именно! — с горечью воскликнула она. — И уж кому другому, а тебе об этом следовало бы помалкивать!

— Не понял?

— Человеку, который живет в стеклянном доме, не стоит…

— Прекрати, Дженис! — недобро прищурившись, оборвал он ее. — Хватит, как попугай, кормить меня пословицами и афоризмами. Объясни по-человечески, что ты имеешь в виду!

— По-человечески, это как? По слогам, что ли? — презрительно фыркнула Дженис, но в следующую секунду, позабыв о всех своих доводах и аргументах, в новом приступе тошноты скорчилась над раковиной.

— А, черт! — услышала она и краем глаза увидела, как Адам подбегает к ней и поворачивает кран. Мгновением позже он намочил свернутое фланелевое полотенце в горячей воде и мягко, если не сказать нежно, вытер ей лицо, не забыв убрать со лба намокшие пряди волос.

На мгновение забывшись, Дженис закрыла глаза и, откинувшись к кафельной стене, позволила ему делать все, что он посчитает нужным. Но буквально через минуту сознание нанесенной обиды вернулось к ней, она распахнула глаза и, выпрямившись, взглянула обидчику в лицо. Взгляды их скрестились.

— Уходи отсюда. Я не желаю тебя видеть! — крикнула она, показывая пальцем на дверь.

— И не подумаю, — хладнокровно отозвался Адам, закрывая кран с горячей водой. — Ты во мне нуждаешься… Тебе нужна хотя бы чья-то помощь, — примиряюще поправился он, предупреждая очередную ее филиппику. — И потом, я, если на то пошло, имею некоторое отношение к тому, что с тобой творится… Ну, как сейчас себя чувствуешь? Получше?

— Если речь идет о том, тошнит меня или нет, то скорее всего, нормально, — слабым голосом ответила Дженис, чувствуя, как отступают позывы к тошноте.

Во всем остальном, однако, она меньше всего на свете могла бы сказать, что чувствует себя нормально. По сути дела, она сомневалась, сможет ли вообще когда-либо впредь сказать так о себе.

— Тогда возвращайся в постель! — приказал Адам.

— Нет! — закричала она, забиваясь в угол. Адам рассвирепел.

— За кого ты меня держишь, черт побери! — заорал он. — Я что, чудище какое, зверь или каннибал, который сожрет тебя вместе с еще не родившимся ребенком?

— Ты?.. Нет… — пробормотала Дженис. Адам, пожалуй, и в самом деле меньше всего походил на каннибала.

— А раз так, то нечего торчать здесь, — тут же воспользовался он ее секундной слабостью. — Ты и глазом не моргнешь, как простынешь. А тебе надо беречь себя… Тем более что одетой тебя можно назвать чисто условно, — понизив голос, добавил он.

Только сейчас Дженис сообразила, что на ней надета лишь коротенькая, до середины бедер, и вообще более похожая на футболку сиреневая ночная рубашка. А это значит, что когда он вошел в ванную, а она стояла, склонившись над раковиной…

Дженис никогда не подозревала, что способна краснеть всем телом, но именно так сейчас и произошло. В одно мгновение кровать показалась ей вдруг надежным и желанным укрытием, где можно, по крайней мере, натянуть по самый подбородок одеяло и спрятаться от беззастенчивых взглядов Адама.

— Осторожно, ради бога, не упади! — закричал он вслед, когда она опрометью кинулась из ванной, обо что-то споткнувшись на бегу. — Ну, — продолжил он, когда Дженис уже лежала под теплым одеялом, высунув наружу один лишь нос, и чувствовала себя хоть в относительной, но безопасности, — не желает леди выпить что-нибудь, кофе, например?

— Ты хочешь, чтобы меня стошнило прямо на одеяло? — с содроганием откликнулась Дженис. — А именно это и произойдет, если я почувствую в этой комнате хотя бы запах… не хочу вслух произносить этого слова! Впрочем, могу согласиться на слабозаваренный чай, ну, и на пару тостов в придачу.

— Хорошо, пять — десять минут — и я вернусь… Нам надо о многом поговорить.

«О многом поговорить!» — эхом отзывались в голове Дженис слова Адама, пока она, свернувшись клубочком, вслушивалась в удаляющиеся шаги на лестнице. Она представления не имела, о чем именно хотел с ней поговорить Адам, и, кажется, совершенно не желала этого знать.

— Между прочим, как ты попал в дом? — спросила она, едва он снова возник на пороге.

Она понимала, что всего лишь оттягивает неизбежное, но надеялась выиграть несколько минут, а там, подкрепив силы чаем и тостами, можно было что-нибудь и придумать.

— Открыл дверь и вошел, — просто ответил Адам и водрузил поднос на столик возле кровати. — Ты забыла запереть дверь, не говоря уже про засов. Чертовски легкомысленный поступок!

— Между прочим, я очень устала к вечеру! И потом, мне показалось, я закрывала дверь…

— А оказалось, что нет.

Адам подал ей чашку чаю, взял в руки другую и, закинув ногу на ногу, откинулся в кресле напротив.

— Собственно, я и хочу поговорить о причинах твоей усталости. Впрочем, усталость — слишком мягкое слово. Вид у тебя — как у полупридушенного котенка.

— Спасибо за комплимент, — покраснев до корней волос, отозвалась Дженис. Отломив от тоста кусочек, она макнула его в чай.

Конечно, она и без зеркала знала, как ужасно выглядит после двух недель токсикоза: мешки под глазами, мертвенная бледность, тусклые и безжизненные, похожие на паклю волосы, да плюс еще эта ношеная-переношенная ночная рубашка.

— Оливия, — брякнула она, — надо полагать, выглядит на высший класс! — И тут же прикусила язык, заметив, каким мрачным стало лицо Адама.

— Во-первых, я не видел Оливию уже больше месяца, — сказал он голосом, не предвещающим ничего хорошего, и Дженис вдруг захотелось спрятаться от пронизывающего насквозь взгляда его синих глаз.