Недоступная и желанная - Лоретта Чейз Страница 16

Жизнь – не романтическая история. В ее реальности волшебные дворцы детских грез сменил мрачный Лондон. А эти забытые всеми женщины и дети стали ее наперсницами и предметом забот, по сути семьей, и другой у нее не было.

Лидия не могла стать для них волшебницей, способной дать лекарство от всех бед, но в ее власти было сделать для них то, чего она не смогла сделать для своей матери и сестры. Лидия могла говорить за них. Их голоса, звучащие со страниц «Аргуса», слышали многие. Это и есть ее призвание, напомнила она себе. Для этого Бог и создал ее сильной и умной. Ведь не для того же, чтобы стать игрушкой какого-нибудь мужчины. И уж точно Лидия не имеет никакого права рисковать уже наработанным, тем более из-за смутного образа прекрасного принца, неожиданно вновь проснувшегося в мятежном сердце.

Через три дня леди Грендель у клуба «Крокфорд», что на Сент-Джеймс-стрит, после того как чуть не сбила Вира и Берти, едва не разбила лицо Адольфусу Креншоу. Вир и Трент присоединились к столпившимся у окон зрителям в момент, когда Лидия схватила парня за шейный платок и припечатала его к фонарному столбу.

С неприятным ощущением дежавю Вир выскочил из клуба, бросился к Лидии и обхватил ее за талию. От неожиданности она выпустила платок, что дало возможность Виру приподнять ее над тротуаром и опустить вновь подальше от тяжело дышащего Креншоу.

Лидия попыталась вновь применить свой удар локтем, но Вир увернулся, не выпуская ее из рук. А вот к последовавшему тут же удару ногой по лодыжке он оказался не готов. Однако, даже пропустив его, он, несмотря на пронзившую ногу боль, не выпустил Лидию. Более того, Вир сгреб ее в охапку и потащил подальше от собравшейся у входа в клуб группы зевак.

Она всячески сопротивлялась. Вир тоже изо всех сил боролся, но прежде всего с желанием бросить ее на проезжую часть, предоставив возможность какому-нибудь извозчику сделать доброе дело для Лондона. Однако вместо этого он просто подозвал кэбмена.

– Сядете самостоятельно или я вас заброшу? – спросил он учтиво, когда перед ними остановился экипаж. – Выбор за вами.

Лидия процедила сквозь зубы что-то похожее на синоним слова, означающего окончание прямой кишки, но когда Вир распахнул дверцу, она быстро забралась внутрь экипажа. Вира такая поспешность не обрадовала, поскольку не позволила сделать задуманное – шлепнуть ее напоследок по заду.

– Где вы живете? – спросил он, когда Лидия устроилась на пассажирском сиденье.

– В сумасшедшем доме. Где же еще?

Вир запрыгнул в карету и, схватив Лидию за плечи, встряхнул ее.

– Где вы живете, черт вас побери?

Лидия упомянула еще несколько частей тела, с которыми он якобы имел сходство, прежде чем неохотно призналась, что обитает на Фрит-стрит в Сохо.

Вир хотел было занять место рядом с кэбменом, но передумал и опустился на сиденье рядом с Лидией. Впрочем, сказать «рядом» было не совсем правильно, поскольку Лидия ухитрилась отодвинуться настолько, что между ними осталось изрядное пространство.

На какое-то время в экипаже установилось напряженное молчание. Но вскоре Лидия не смогла более сдерживать распиравший ее гнев.

– Послушайте, – зло выпалила она, – что вы бросаетесь на всех?

– Я бросаюсь? – переспросил Вир. – Мне казалось, это вы только что…

– Я не думала делать Креншоу ничего плохого. – Просто хотела, чтобы он выслушал меня. Но прежде надо было сделать так, чтобы Креншоу полностью сосредоточился на том, что я собиралась сказать.

Несколько мгновений Вир молча смотрел на нее, явно не веря услышанному.

– А у вас не было никакой необходимости устраивать сцены, тем более сейчас, на Сент-Джеймс, – продолжила после короткой паузы Лидия. – Подозреваю, однако, что говорить вам об этом нет смысла. Всем известно, что вы любите выставлять себя посмешищем. Из-за этого вы и носились из одного конца Англии в другой, по крайней мере в течение последнего года. Но было очевидно: рано или поздно вы прискачете обратно, чтобы вновь устроить свой фирменный кромешный ад в Лондоне. Я только не думала, что это случится так скоро. Ведь после ваших позорных гонок прошло всего три месяца.

Вир понял, что пора вступать в разговор.

– Я знаю, для чего вы все это затеяли…

– Вы не имеете ни малейшего понятия об этом, – Лидия не дала ему закончить фразу. Как обычно. Вы не пытаетесь выяснить причину происходящего, прежде чем вмешаться. Выскакиваете откуда ни возьмись, руководствуясь своими дикими соображениями, и сразу встреваете. Вы встретились на моем пути второй раз, и оба раза дело, которым я занималась, еще более запутывалось, а его решение откладывалось.

Виру была понятна ее тактика: лучший способ защиты – нападение. Данным принципом он руководствовался сам. Однако это вовсе не означало, что он позволит ей увести разговор от заданной темы.

– Позвольте объяснить вам кое-что, мисс Джентльмен Джексон Гренвилл, – сказал Вир. – Вы не сможете вымещать свою злость на Лондон, мутузя кулаками каждого парня, который попадается вам на пути. До сих пор вам везло, но однажды вам непременно встретится мужчина, который даст вам сдачи…

– Возможно, – перебила Лидия его с вызовом. – Но непонятно только, какое вам до этого дело.

– Мне всегда есть дело, – произнес Вир сквозь стиснутые зубы, – когда я вижу, что мой друг нуждается в помощи. А поскольку…

– Я не ваш друг и в вашей помощи не нуждаюсь!

– Поскольку Креншоу является моим другом, – не обращая внимания на эту реплику, продолжил Вир, – и поскольку он как джентльмен не может врезать вам как следует…

– Не такой уж он и джентльмен, если мог соблазнить пятнадцатилетнюю девочку и бросить ее.

Столь неожиданный выпад привел Вира в замешательство, но он быстро с собой справился.

– Тольке не говорите, что та крошка, из-за которой вы пытались устроить скандал во время нашей первой встречи, утверждает, что Креншоу ее соблазнил. Ни за что не поверю, поскольку точно знаю: она совершенно не в его вкусе.

– Здесь я согласна! – воскликнула горгона. – Она гораздо старше. Ей целых девятнадцать. Прямо-таки древность для Креншоу. Он любит девочек лет четырнадцати-пятнадцати.

Мадам Оскорбленное Достоинство достала из кармана мятый клочок бумаги и протянула его Виру.

С явным неудовольствием Вир взял его, разгладил и стал читать.

Написанная присущими почерку школьницы большими округлыми буквами записка сообщала Креншоу о том, что у него есть двухмесячный сын, который находится сейчас в исправительном доме.

– Девушка содержится в пересыльном отделении, – добавила Лидия не без ехидства. – Я видела малютку. Джимми – вылитый папа.

Вир вернул ей записку.

– Как я понимаю, вы объявили об этом Креншоу при его друзьях.

– Я просто передала ему записку, – сказала Лидия. – Он прочитал ее, скомкал и выбросил. Три дня подряд я пыталась встретиться с ним и поговорить, но каждый раз, когда звонила в дверь его квартиры, слуга сообщал, что мистера Креншоу нет дома. Мэри отправят туда, откуда она приехала, и поместят в работный дом ее прихода, причем, видимо, уже через несколько дней. Если он не поможет ей, ребенок умрет. И Мэри, скорее всего, тоже. От горя. – Леди-дракон перевела свой ледяной взгляд на окно. – Она сказала, малыш – единственное, что у нее есть. Но в то время, когда его отец регулярно ходит в «Крокфорд», чтобы спустить деньги, играя в карты или в кости, больной сын с каждым днем слабеет, и некому позаботиться о нем, кроме мамы, которая сама еще ребенок. У вас прекрасные друзья, Эйнсвуд!