Сложности любви - Барбара Картленд Страница 16

— Конечно, умею! — гордо ответил Питер. — Я даже умею прыгать через препятствия.

— Найдем для тебя пони, если поедем за город.

— Мне не надо пони! — упрямо заявил Питер. — Мне нужна вот такая лошадь. — И он кивком указал на картину Стаббса. — Настоящая большая лошадь, и погорячее.

Маркиз рассмеялся и положил свою руку мальчику на голову.

— Думаю, у тебя будут неприятности, если ты сейчас же не отправишься и не разыщешь сестру, — проговорил он и ушел. А Питер все никак не мог оторваться от картин.

Алексия очень испугалась, что у их хозяина сложилось весьма нелестное впечатление о брате, и сердито крикнула:

— Питер! Сейчас же иди сюда!

На самом деле это был послушный мальчик, поэтому он тут же повиновался и подошел к сестре.

— Разве ты не знаешь, что должен был поклониться маркизу в знак благодарности за то, что он пригласил нас к себе в дом?

— Я задумался о лошадях, — просто ответил Питер. — Как ты думаешь, сколько их у него?

— Не имею ни малейшего представления, — сердито ответила Алексия, — а ты, Питер, крепко-накрепко запомни: ты должен оставаться наверху, в детской с мисс Грэхем, и никогда не приходить один в эту часть дома.

Но она прекрасно знала: Питер ее просто не услышал. Весь вечер он не мог говорить ни о чем другом, кроме лошадей. Вот и сейчас вместо того, чтобы спать, он наверняка мечтает о них. Она поднялась по лестнице и вошла в детскую. Конечно, он еще не спал.

Питер протянул к ней ручки, Алексия присела на краешек его кровати и крепко обняла.

— Я подумал, Алексия, раз у маркиза есть конюшня с лошадьми, завтра я схожу и полюбуюсь ими, — как о чем-то решенном сообщил он.

— Хорошо, я узнаю у мистера Дадждейла, можно ли это будет сделать, — ответила Алексия. — Но ты должен пообещать мне, Питер, что не станешь докучать маркизу разговорами про его лошадей и не будешь просить позволить тебе покататься на них. Мы и так живем в его доме. Это большая удача, и мы не должны ничем его расстраивать.

— Он сказал, что подыщет для меня пони, — продолжал свое Питер, — а я хочу лошадь, большую лошадь. Ты ведь знаешь, я умею ездить верхом, Алексия.

В самом деле, Питер с малых лет ездил верхом вместе с отцом просто потому, что других лошадей у них не было. И он обожал их, полюбив их еще до того, как научился ходить. Полковник Минтон понимал, что все его привязанности и увлечения непременно передадутся сыну, и потому с самого раннего возраста он учил сына ездить в седле. Сначала он сажал его впереди себя, потом позволил править собственной лошадью. Во всем, что было связано с лошадьми, Питер был абсолютно бесстрашным. Он падал и снова забирался в седло, и похоже было, что он понимает этих животных, словно знает заветное словечко. Поэтому старый Джо, конюх его отца, обычно хмурый и неприветливый, позволял мальчику хозяйничать в конюшне и делать все, 'что ему вздумается.

Но одно дело — свой дом и заведенные в нем порядки, а другое — дом маркиза, подумала Алексия, и не стоит наживать неприятности и пускать Питера в чужие конюшни. Надо будет утром поговорить с мисс Грэхем, решила она, и еще раз сказать ей, чтобы не спускала с мальчика глаз. Но Питеру читать сейчас мораль совершенно бесполезно — он просто-напросто ничего не услышит. Поэтому она молча выслушала все просьбы, нежно поцеловала его и оставила дверь открытой, если вдруг ему станет страшно в новом незнакомом доме.

Она уже наполовину спустилась с лестницы, когда ее заметил маркиз. Он как раз шел из столовой обратно в гостиную. Алексия смутилась, когда он взглянул наверх, и машинально поправила волосы: ведь Питер мог нечаянно привести их в беспорядок, когда обнимал ее. Девушка подошла к маркизу. Ей показалось, что он ждет объяснений, почему она здесь, а не с его матерью.

— Я приходила пожелать Питеру спокойной ночи, — проговорила Алексия, — простите его за не слишком учтивое поведение, его голова занята только лошадьми и больше ничем.

— Я так и подумал, — ответил маркиз.

Он произнес эти слова совершенно бесстрастным тоном, и Алексия не смогла понять, понравился ему Питер или нет. Другой темы для разговора она не смогла придумать, а потому просто пошла в гостиную. Маркиз последовал за ней.

Они стали расходиться по своим комнатам довольно рано. Маркиза заявила, что устала и, кроме того, завтра предстоит трудный день.

— Спокойной ночи, дорогой Хилтон, — сказала она, — и спасибо тебе за доброту. Не могу передать, как мне хорошо здесь, с тобой, и как я счастлива опекать и быть полезной нашим очаровательным кузинам.

— Так здорово, что вы наши родственники! — Восторгу Летти не было предела. — Честное слово! Я даже готова надеть на себя ленту с надписью: «Я — кузина маркиза Осминтона!» Пусть об этом узнает весь мир!

Маркиз рассмеялся:

— Полагаю, это скорее недостаток, чем преимущество.

— Вы просто скромничаете! — шутливо воскликнула Летти. — А ведь вы самый замечательный, самый добрый и щедрый кузен на свете. Спасибо вам!

Она сделала глубокий реверанс. Маркиз поклонился ей в ответ.

Алексия смотрела на них и думала, что и вполовину не смогла бы так красноречиво и проникновенно высказать то, что переполняло ее душу и сердце. Она лишь сделала реверанс и взглянула на маркиза, безуспешно пытаясь подобрать подходящие слова.

— Надеюсь, вас ничего больше не беспокоит, Алексия? — спросил маркиз, как ей показалось, с ноткой презрения.

— Нет, я только… могу… поблагодарить вас, — ответила она тихим от волнения голосом.

Еще раз поклонившись маркизу, Алексия поспешила за Летти.

Они помогли маркизе подняться по ступенькам и проводили до двери. Маркиза расцеловала девушек и пожелала им спокойной ночи.

— А завтра мы повеселимся, — с улыбкой объявила она. — Нет ничего более забавного, чем учинить какое-нибудь невыразимое сумасбродство.

Девушки отправились в комнату Летти. Она бросилась на кровать прямо в платье, даже не задумавшись, что может испортить его.

— Представляешь, Алексия, у нас будут новые наряды! — восторженно воскликнула она. — Ив этом огромном доме устроят бал! Ты только подумай, каких замечательных и интересных людей мы здесь встретим!

— Маркизу совершенно не хочется устраивать бал, — безрадостно промолвила Алексия.

— Ну и что, зато его мать этому только рада, — возразила Летти.

— Вдруг он решит, что мы жадные и корыстные? — пробормотала Алексия, будто сама с собой.

— И вовсе мы не такие, — решительно заявила Летти, — просто глупо не взять того, что предлагают. Как официант, который отказывается от чаевых, потому что считает себя слишком важной и честной персоной.

— О чем это ты? Когда такое случилось? — встрепенулась Алексия, отвлекшись от мыслей о маркизе.