Осенний трон - Элизабет Чедвик (Англия) Страница 16

Иоанн что-то шепнул и, когда Уилл повернулся, чтобы посмотреть на сестру по указке товарища, стащил с шахматной доски одну из фигур двоюродного брата и сжал ее в кулаке. Поняв, что Белла видела его хитрость, Иоанн послал ей грозный взгляд, на что девочка ответила высокомерным презрением. Между ней и Иоанном никогда не было теплых отношений. Кузен дергал ее за волосы, плевал ей в чашку, ломал ее вещи, а она в отместку ябедничала на него своему отцу, щипала его и до последнего времени толкала. Но теперь Иоанн стал слишком сильным для этого, да и Белла в отсутствие отца, который всегда защищал ее, вела себя более осмотрительно.

Недавняя помолвка Иоанна с Хависой Глостерской и планы Генриха сделать младшего сына королем Ирландии наполнили мальчика непомерным самодовольством. Он даже усвоил новую развязную походку, которую Белла терпеть не могла.

Девочка взяла в руки корзинку с рукоделием, намереваясь заняться вышиванием ленты для котты, – это был подарок отцу, который Белла готовила к его возвращению. Но едва она приподняла крышку, как в нос ей ударило ужасное зловоние. Белла закричала: на ткани лежала дохлая крыса. Из полуразложившегося трупа на орнамент, который с таким усердием вышивала Белла, натекла отвратительная жидкость. Девочка схватила корзинку и швырнула ее через комнату. Крыса выпала на лету и ударила Иоанна в грудь, оставив на его накидке грязное пятно. Мальчишка с воплем отпрыгнул назад, но быстро пришел в себя, схватил мертвого грызуна за хвост и запустил обратно в Беллу. Уилла же разобрал такой хохот, что он едва стоял на ногах.

Посреди этого безобразия в комнату вошел коренастый юноша с волнистыми каштановыми волосами.

– Что тут творится? – закричал он, уперев руки в бедра. – Что это вы так расшумелись, деревенское отродье?

– Я думал, это тебя так зовут, – с подленькой ухмылкой протянул Иоанн. – Это же твоя мать была шлюхой из простонародья.

Белла испуганно раскрыла глаза от оскорбительного поведения кузена, но в глубине души восхитилась. Сама она на подобный вызов старшим никогда не решилась бы. Джеффри Фицрой – старший сын короля, но рожденный вне брака. Он занимал должность королевского канцлера, был назначен епископом Линкольна и приходился Иоанну единокровным братом.

Джеффри подошел к Иоанну, схватил его за плечи и как следует встряхнул.

– У меня нет времени на твои глупые выходки! – отчеканил он. Его серые глаза светились гневом. – Да, глупые, ничего умного в твоих словах нет, а насмехаться можешь сколько угодно.

Иоанн вертелся в его железной хватке, пытался вырваться, но безуспешно.

– Не трогай меня! Я все расскажу папе!

– Давай беги ябедничать, и посмотрим, что из этого выйдет, – издевательски усмехнулся Джеффри.

Иоанн побледнел от злости, но, понимая, что силы неравны, смолчал. Тогда Джеффри тряхнул его напоследок еще раз и отпустил. Взъерошенный проказник отскочил в сторону и стал приводить в порядок растрепанную одежду. В комнате стояла отвратительная вонь.

– Он засунул дохлую крысу в мою рабочую корзинку и испортил мое рукоделие! – Белла намерена была сделать все возможное, чтобы Иоанн получил по заслугам. – Мне придется выбросить вышивку, а это была кайма к папиной новой котте!

Ей даже не пришлось притворяться расстроенной – голос дрожал по-настоящему, ведь она вложила столько труда в подарок для отца. Всем своим видом Белла внушала Джеффри, что он ее герой и что она верит в его способность вершить правосудие.

Джеффри заглянул в корзинку и с отвращением отпрянул.

– Тебе возместят ущерб. Я лично прослежу за этим.

Белла молча смотрела на него. Чем можно возместить ее время и старания?

В их беседу встрял своевольный Иоанн:

– Да не слушай ты ее. Из-за ерунды разоралась. Дурацкая вышивка – кому она нужна!

Джеффри перевел на него тяжелый взгляд:

– Если бы испортили твою вещь, ты не считал бы это ерундой. Ты бы шум поднял до небес. Нет, ну зачем так было делать? Пользы от этого никакой, и это не смешно. Тебе давно пора уже вырасти из подобных шалостей.

Иоанн дернул плечом.

– Ну и ладно. Извиняюсь, – бросил мальчик таким тоном, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, что виноватым он себя не считает. – Я не хотел никого обидеть. Это была шутка.

– Нет, ты хотел, хотел! – не отступалась Белла. – И я не прощу тебя. Никогда!

Иоанн тут же вскинулся:

– Подумаешь! Как будто мне не все равно.

– Успокойся! – рявкнул Джеффри. – Тебе не должно быть все равно, потому что в будущем тебе понадобятся друзья и союзники. Что ты будешь делать, когда все от тебя отвернутся из-за гадостей, которые ты устраивал им в прошлом?

Иоанн упрямо сжал губы, и Джеффри, видя, что его слова не достигают цели, махнул рукой:

– Предупреждаю всех вас: не попадайтесь королю на глаза и ведите себя тише воды ниже травы. Он только что получил дурную весть, и настроение у него ужасное.

Вот тут Иоанну стало интересно.

– Что за весть?

Джеффри вздохнул:

– Розамунда де Клиффорд скончалась при родах, и младенец тоже.

– Хорошо. – Улыбка Иоанна была холодна. – Она получила по заслугам. Шлюха, как и все остальные, что были до нее. Отец скоро забудет ее, он всегда их забывает. До Рождества в его постели уже будет другая.

– Смотри, чтобы твои слова не дошли до отца, а то неделю сесть не сможешь. – Джеффри опять покачал головой. Младший брат вызывал у него глубокую неприязнь и озадаченность. – Откуда в тебе столько яда?

Иоанн опустил глаза. Он не желал продолжать спор и больше не проронил ни звука.

– Веди себя как следует, – напутствовал его Джеффри, – и другим жить не мешай.

Белла знала, что для Иоанна это все пустые слова. Ух как она ненавидит его! Но… этот его взгляд сквозь прищуренные веки, будто блеск острой стали… Он притягивал Беллу и заставлял дрожать от страха и восхищения. Ей очень нравилось, что Иоанн не боится ходить так близко к краю.

Генрих сидел в своей опочивальне перед огнем. Его голова бессильно упала на грудь, тело сотрясали мучительные конвульсии. Он не мог поверить, что Розамунда покинула его, что их последняя встреча оказалась прощальной. С такой глубокой раной Генрих не в силах был справиться. А ведь он король. Если сломается под тяжестью своего горя, вместе с ним рухнет и его королевство.

Уже несколько часов он пребывал в одиночестве. Единственным человеком, который посмел бы войти к скорбящему королю, был Амлен, а он уехал на Сицилию, чтобы выдать Иоанну замуж и убедиться в ее благополучном устройстве в новой жизни. С утра Генрих пытался развеять боль верховой ездой, но ему не стало легче. Только понапрасну коня заморил. Ну почему Господь не забрал вместо Розамунды Алиенору? Это было бы справедливо.