Любовный лабиринт - Наталия Вронская Страница 16

Петр поднялся вслед за ней.

— Обстоятельства, Полина Платоновна, обстоятельства… Согласитесь, что обстоятельства порой бывают сильнее людей. Разность в положении и состоянии… Гордыня, предубежденность, тяжкие воспоминания, дурной опыт и прочее тому подобное. А также слепота одной из сторон и упрямое нежелание видеть дальше собственного носа, — громко прибавил он, встав прямо перед молодой женщиной и перегородив ей дорогу к выходу из конторы.

— Что? На что вы намекаете? — покраснела тут же возмутившаяся Полина.

— Упаси меня Господь на что-либо намекать! — усмехнулся Петр.

— Выпустите меня, — велела она самым холодным тоном, на который только была способна.

— Нет. Не выпущу, — медленно проговорил он, с каким-то недоумением и любопытством рассматривая Полину, как если бы встретил ее впервые.

Черкесов стоял прямо перед ней, покачиваясь на носках и заложив руки за спину.

— Не смейте так дерзко смотреть на меня, — прошипела она, заметив такое поведение.

— Вы не можете мне запретить смотреть на вас.

— Смотреть, но не рассматривать!

— Я дерзок, не так ли? Непозволительно дерзок. — Черкесов покачал головой в притворном покаянии. — Но думаю, что я поступаю правильно и жалею только о том, что не догадался поступить так раньше. А всему виной воспитание. Согласитесь, что иногда хорошее воспитание может сыграть с человеком дурную шутку.

— Хорошее воспитание никогда не бывает лишним. Только позвольте вам заметить, что вы не страдаете хорошим воспитанием, иначе вы давно бы уже выпустили меня, как я того прошу!

Полина гневно смотрела на собеседника и нервно крутила конец своей шали.

«Да как он смеет! И я еще жалела его… Он достоин своей жены! Негодяй…»

Подумав так, Полина вдруг почувствовала, что слово «негодяй» она мысленно произнесла не с должным негодованием, а с некоторым блаженным трепетом, будто ожидая, а что же последует дальше за подобной негодяйской выходкой? Черкесов не был бы мужчиной, если бы не почувствовал ее настроя и не понял, что она вовсе не так сильно хочет бежать от него, как о том заявляет.

— Полина Платоновна… Полина… Кажется, все становится только хуже… — пробормотал он.

— Уйдите прочь. — Она потупила глаза, покраснев еще больше.

— Да, все определенно стало только хуже, да и к тому же… — Петр оборвал сам себя, осекшись на полуслове.

Полина, гордо подняв голову, решила обойти упрямое препятствие и уже было двинулась, но крепкая рука неожиданно преградила ей путь и, стиснув ее плечо, с силой прижала к широкой груди. Даже сквозь одежду было слышно, как сильно и быстро бьется сердце.

— Полина, ангел мой, — слова запутались где-то в ее волосах и сладко растаяли в поцелуе, пришедшемся как раз на нежное маленькое ушко. — Я люблю тебя…

Руки так нежно и так крепко обнимали ее, сердце так гулко билось у ее щеки, а слова так быстро и беспорядочно вились вокруг, что Полина в единый миг потеряла самообладание. Петр, почувствовав, что сопротивление растаяло, как дым, прижавшись губами к вожделенным устам, поцеловал Полину, еще больше прильнувшую к нему.

— Петр… — шепнула она, — я… тоже…

— Тише, умоляю тебя… — пробормотал он. — Любимая…

Он не хотел отпускать ее в тот желанный миг, когда наконец впервые почувствовал ее слабость и отсутствие всяческого протеста и рассудочности.

— Не смейте… — только и произнесла она, еще крепче в ответ обхватив его руками.

Неизвестно, сколько времени они провели бы таким образом, если бы во дворе не послышались громкие голоса Марины, ее брата и господина Лугина. Марина звала своего предполагаемого супруга:

— Петр! Петр! — Голос и смех Марины и ее спутников раздавались по всему двору.

Именно этот голос в мгновение ока отрезвил Полину, которая тут же оттолкнула мужчину, целовавшего ее только что так страстно.

— Как вы могли… — пробормотала она.

Ее щеки и шея были залиты краской смущения. Полина прижала руки к щекам.

— Нас сейчас увидят и… Все откроется… — Она была в ужасе.

Петр сначала не мог взять в толк, о чем она говорит, но в следующий миг он осознал происходящее. Там, во дворе, стояла его «жена», и, конечно, Полина думала, что совершает адюльтер. Ей, женщине безусловно порядочной, подобное происшествие было не просто неприятно, но отвратительно!

— Полина, — попытался было что-то объяснить Черкесов, но она, не слушая его, кинулась мимо него к выходу и, воспользовавшись второй дверью, ведшей не во двор, выбежала, счастливо таким образом разминувшись с Мариной и ее спутниками.

— Черт побери! — крикнул Петр и со всей силы обрушил кулак на стол. — До каких же пор будет продолжаться эта глупость! Ну и дурак же я, а впрочем…

Тут Черкесов подумал, что сожалеть о собственной выдумке с «женой» не стоит. Как знать, смог бы он объясниться с Полиной и смогла бы та воспринять, наконец, благосклонно его объяснения, если бы у него не было дурной «жены», которую, он это видел, Полина невзлюбила сразу же. От сочувствия до любви один лишь шаг. Это верно подмечено, потому что в его случае оправдалось полностью. Так что не стоит ни о чем сожалеть, а лишь постараться как-то разрешить сложившуюся головоломку. И все.