Фарфоровая куколка - Сара Роуз Страница 16

Как теперь быть? До сих пор она видела свое предназначение только в служении мужу. Она жила по библейской истине: «Да прилепиться жена к мужу своему».

Другой жизни она просто не понимала.

Сдавленно вздохнув, Рейчел отставила кофе и задумчиво устремила свой взгляд в никуда. Норманн не выходил из головы. Невольно вспомнилось, как они познакомились и как настойчиво он ухаживал за ней, добиваясь расположения. Вспомнился день свадьбы, день рождения Шон, просто отдельные приятные моменты их жизни. Как же все было красиво.

Любовь.

Нежность.

Искренность…

И вдруг все куда-то пропало.

Как это страшно!

Она сидела и мысленно день за днем перелистывала страницы своей жизни. И чем больше всплывало в памяти незабываемых моментов, тем больше запутывалась она в своих размышлениях. Она была убеждена, что Норманн любил ее с первого дня знакомства. Ей и в голову не приходило, что можно любить не человека, а то, что его окружает. Например, обеспеченную жизнь, состоятельных родственников…

Куда же девается любовь?.. Или нет никакой любви вообще. Тогда что есть? Привязанность, привычка, нежелание что-либо менять?

Неужели все слова о любви — ничего не значат?

От этих мыслей ей стало страшно. В голове как-то неприятно зашумело. Так можно сойти с ума. Нужно отвлечься, подумала Рейчел. Она заставила себя подойти к зеркалу, рядом с ним присела на мягкий пуф, чтобы привести себя в порядок.

На нее глядело озабоченное лицо уставшей женщины. Только сейчас она увидела, как изменилась. Куда-то делся блеск ее изумрудных глаз. Когда-то черешневые губы потеряли цвет. На лицо легла серая тень…

— Неужели это я? — невольно вырвалось вслух.

Она пристально рассматривала каждую новую морщинку, темные круги под глазами и почему-то именно в этот момент потекли воспоминания. А вместе с ними тепло. Оно взялось ниоткуда. Похолодевшая душа Рейчел потянулась к нему, как замерзающий тянется к костру. Она не понимала, откуда оно возникло, это неожиданное тепло, и начала копаться во всех уголках своей памяти, выгребая давно забытое. Рейчел словно пребывала в каком-то новом измерении. Точно парила над землей, как в своих детских снах.

И вдруг замерла.

В зеркале возник образ Патрика…

Он стоял перед глазами словно настоящий. Протяни руку — и можно коснуться его плеча.

Сильный. Добрый. Любящий.

Сердце пронзило тонкой иглой.

Прикусив до боли нижнюю губу, Рейчел мысленно произнесла: Прости меня, Патрик. И вдруг внутри что-то словно сдавило ее изо всех сил. Ей так захотелось, чтобы он сейчас оказался рядом, захотелось прижаться к нему.

Как раньше.

Но она понимала: их пути разошлись и никогда уже не пересекутся.

Она сама предала свою любовь и теперь расплачивается за свои ошибки.

Она невольно протянула руку и слегка прикоснулась пальцами к холодному зеркальному стеклу.

Образ исчез. Из зеркала на нее смотрели только затравленные глаза — ее глаза.

Рейчел вдруг стало невыносимо жалко себя. Горькие слезы сами так и хлынули из глаз. Она размазывала их по лицу, чувствуя себя одинокой и покинутой…

Когда слезы иссякли, ей стало легче. Но она больше не желала рассматривать себя в зеркале и будить воспоминания. Рейчел заставила себя пойти умыться.

Вот-вот должен был возвратиться Норманн, и ей предстоял с ним трудный разговор.

Вернувшись в действительность, она даже попыталась смоделировать свое поведение. В мыслях она то набрасывалась на мужа, как дикая кошка, то униженно просила его вернуться к ней. Но в результате решила: пусть будет так, как будет, и затаилась в ожидании.

Время подходило к одиннадцати. Тишину комнаты нарушало мерное тиканье часов. Они четко отсчитывали время. Но для Рейчел оно, казалось, стояло на месте. Норманн задерживался больше, чем обычно. Она начала нервничать, отчего ее стало немного знобить. Не выдержав, она взяла плед и спустилась в гостиную. Закутавшись в него, села на диван, поджав ноги. Устав от волнений дня, она не заметила, как вздремнула, а затем вдруг сквозь сон почувствовала присутствие Норманна. Открыла глаза и от неожиданности вздрогнула. Муж осторожно поправлял свесившийся на пол край пледа, его лицо находилось в нескольких дюймах от ее глаз.

Он нежно улыбнулся и удивленно спросил:

— Почему ты спишь здесь?

Голова Рейчел была тяжелой, словно ее напичкали свинцом.

— Тебя жду, — пробормотала она.

И в этот момент ее нос уловил аромат незнакомых духов, а ее глаза уловили смазанный след яркой губной помады, оставленный на шее мужа. Похоже, сам Норманн не знал, с какой уликой вернулся домой.

— Прости, я задержался, дел по горло, — принялся оправдываться он.

Рейчел молча смотрела на мужа. От ее взгляда Норманну стало не по себе. Подсознательный страх заставил его насторожиться и сменить тему. Он увидел вазу с купленными Рейчел розами и решил отшутиться.

— Откуда в нашем доме цветы? Никак, у моей куколки завелся тайный поклонник?

Рейчел холодно усмехнулась. Как же ей в эту минуту хотелось вцепиться в холеную физиономию мужа и расцарапать ее! С какой бы легкостью она разорвала его одежду, пропахшую чужим женским запахом! Но она не умела этого делать. Разве только в мыслях. Поэтому на вопрос ответила вопросом.

— А откуда на твоей шее след от поцелуя? Никак, у моего мужа появилась тайная любовница? — Ее голос напоминал сталь.

— Где?.. — От неожиданности переспросил он, краснея до самых ушей. Потом глянул в зеркало и судорожно принялся стирать улику прямо ладонью. — Господи, ты об этом! Так это проститутки. Представляешь, мы с Тони зашли в ресторан перекусить, и одна так в меня вцепилась, что я еле ее оторвал… — Ложь рождалась с бесстыдной легкостью.

— Я все видела, Норманн. Сегодня я была в том ресторане. — Рейчел было так противно, что она не захотела дослушивать.

У Норманна от неожиданности вспотела спина. Он на миг испугался, но быстро взял себя в руки.

— Так ты за мной шпионила? — Его настроение резко сменилось.

— Нет. Просто захотела узнать, правду ли мне сказала Кейт, — невозмутимо ответила Рейчел, удивляясь собственному спокойствию.

— Узнала?

— Да. И теперь хочу знать, что мы будем делать дальше.

— Разводиться, — твердо заявил Норманн. — Я давно намеревался поговорить с тобой, но мне было жаль тебя и дочь.

— А теперь, значит, жалость прошла?.. — горько усмехнулась Рейчел. Гордость не давала ей разрыдаться.

Ее тон разозлил Норманна, и он заговорил с несвойственным ему ранее цинизмом.

— Господи, какая же ты дура. Ты думаешь, я любил тебя? Мне всегда нужны были деньги твоего папаши, а не ты. А теперь, когда у меня есть все, я полюбил другую женщину.