Искушение для принцессы - Мейси Ейтс Страница 16

– По-моему, она есть у всех.

– У нас нет. Нелегко держать что-то в секрете, когда повсюду тебя преследует пресса.

– Это правда. В любом случае мне нравится это платье.

– Мне тоже нравится.

Родригесу оно еще больше бы понравилось, если бы она сбросила его на пол.

Что было в ней такого? Почему она зацепила его? Еще несколько дней назад Родригес принял бы ее за простушку. Разве он обратил бы на такую, как она, внимание? Сейчас же, когда облегающее платье позволяло насладиться видом ее изысканных форм, Карлотта действительно выглядела неотразимо.

– Ты красива, – сказал он как будто бы по привычке.

Вот только сейчас он говорил правду. Обычно Родригес умело и демонстративно соблазнял – сначала слова, потом прикосновения, потом постель… Но в этот момент он просто почувствовал – Карлотте важно знать, как она красива.

Карлотта пыталась заглушить в себе возникающие от его нежных слов чувства. Ведь она прекрасно знала, как изощренно действуют мужчины. И сама в прошлом однажды попала в эту ловушку. Так что Карлотта не должна позволить страсти вновь завладеть ею.

Но не ощущать все это она не могла. Потому что Родригес очаровывал. Не зря женщины чуть ли не в обморочном состоянии оказывались в его постели, стоило ему только улыбнуться. Он был страстной натурой. А ее сердце было свободно…

Но она не так уж глупа.

– Спасибо, – ответила Карлотта.

– Ты не любишь комплименты? – спросил Родригес.

– Я не люблю неискренние комплименты.

– Я искренен.

Улыбающаяся женщина с выражением удивления на лице приближалась к ним под руку вместе со своим далеко не молодым мужем. Она заговорила с Родригесом на испанском, и Карлотта могла понять только часть разговора.

– Ваша новая невеста? – спросила женщина, блеснув своими неестественно белыми зубами.

– Да, – по-испански ответила за Родригеса Карлотта, принимая от женщины двойной поцелуй в щеку.

– Боже мой! – воскликнула собеседница.

Родригес представил ее как сеньору Рамирез.

Синьора продолжала беседу, и, когда Карлотта не понимала, Родригес для нее переводил.

– Она хочет знать, когда будет свадьба? – перевел он вопрос таким тоном, как будто и сам хотел знать.

– Скажи ей, мы не торопимся. – Карлотта посмотрела на Родригеса и почувствовала, как ее сердце ушло куда-то в пятки.

– Я тороплюсь, – ответил он, обнимая ее за талию, а затем опустил свою руку чуть ниже спины.

Карлотта откашлялась:

– Может быть, после свадьбы моего брата Алессандро…

И сеньора Рамирез начала живо обсуждать приглашения, наряды, возбужденная от предвкушения двух предстоящих королевских свадеб, а ее муж просто стоял рядом с отсутствующим выражением лица.

Комнату заполнили звуки классической музыки.

– Кажется, меня просят для танца, – сказала сеньора Рамирез. – Вы тоже обязательно должны потанцевать. – Сеньора повернулась к своему мужу и от их взаимных взглядов, в которых можно было прочесть чистую любовь, сердце Карлотты замерло.

То, как они посмотрели друг на друга, говорило ей о том, во что она не хотела верить. Не у всех в браке холодные отношения, как у ее родителей. И не все мужчины лгут, как Габриель.

Выходит, существуют любовь и счастье?

Только у нее этого никогда не будет…

– Как насчет того, чтобы потанцевать, принцесса? – Родригес бросил в ее сторону обезоруживающую улыбку.

Нет, она совсем не хотела. Потому что это воскрешало в ней воспоминания о другом танце, о другой ночи и о ее слабости…

– Конечно, – ответила Карлотта, улыбнувшись ему в ответ.

Родригес приобнял ее за талию, и они последовали за четой Рамирез в танцевальный зал.

В центре зала он притянул Карлотту к себе и взял ее руку в свою.

– Ты не могла бы смотреть не так строго? – сказал он, прислоняясь к ее щеке.

Карлотта закрыла глаза и, вздохнув, на мгновение отдалась ощущению близости к его телу. На лице принца была легкая щетина. Мужчина. Настолько не похожий на нее. Его тело, запах, тепло – все обещало удовольствие.

Внутренняя дрожь не покидала Карлотту, в то время как он двигался в такт музыки. Ничего романтичного или сексуального в этой классической музыке не было. Но прикосновения Родригеса вызывали в ней сексуальное возбуждение. Она вся была охвачена чувством единения с ним в танце, слияния с музыкой, ощущая себя музыкальным инструментом, на котором он играл.

Карлотта уже не пыталась сопротивляться возникшему чувству, она просто хотела насладиться им, испить его до дна.

Да, это было небезопасно. Но ее это уже не волновало. Потому что в этот вечер, рядом с этим мужчиной она действительно чувствовала себя женщиной.

– Тебе тепло? – прошептал он ей в самое ухо.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я горячий.

– Мы могли бы… исчезнуть как-нибудь?

«Плохая идея, Карлотта. Очень плохая», – вторил ее разум.

– Полагаю, мне надо что-нибудь придумать, – ответил он.

В его глазах сверкнул огонек. Опасность усиливалась. Но те ощущения, которые давали ей руки, глаза Родригеса, были для нее каким-то эмоциональным откровением, и она ничего не могла с собой поделать.

Она хотела его прикосновений. Но хотел ли он?

Они вышли на большую террасу, теплый воздух был пропитан запахами моря.

– Пляжи в Санта-Кристобеле очень популярны. Ты должна увидеть эту красоту, – сказал он, обнимая ее за талию и беря за руку.

– Здесь темно.

– Для этого и нужна темнота. Луна отражается в воде. – Он сжал ее руку и остановился, что заставило Карлотту обернуться и встретиться с его взглядом. – Принцесса, я хочу тебя с того самого момента, как увидел в этом платье. Я увел тебя от толпы, чтобы остаться наедине.

Карлотта вздохнула:

– Почему бы нам не пойти на пляж и не посмотреть на луну?

– Хорошая идея.

– Родригес, мне все это нелегко. Может, нам просто пройтись?

– Молча?

– Было бы лучше всего.

Ей не хотелось думать ни о своих желаниях, ни о чем-то другом.

– Тогда следуй за мной.

Родригес пошел вперед, Карлотта – за ним. По каменной тропинке они вышли из дома и оказались на песчаном пляже.

– Я думаю, тебе лучше снять обувь, – предложил он, глядя на ее высокие каблуки.

– Да, действительно.

Родригес крепко держал ее, пока она приподнимала сначала одну ногу, чтобы отстегнуть босоножку, а затем другую. Он поднял ее обувь.