Подари мне жизнь - Эдуард Резник Страница 16

— Ну мы что, так и будем друг за другом гоняться без перерыва? Надо, по крайней мере, хоть выпить.

Он налил себе остатки вина из какой-то бутылки, осушил стакан и отправился на поиски, по следам бежавших «оленей».

Джойстика он обнаружил в полуподвальном этаже, возле грузового лифта. Ольга, очевидно, уже убежала домой. Костя опустился на корточки рядом с другом. Только сейчас он заметил, что тот беззвучно плачет.

— Ну что ты? — мягко спросил Константин, трогая его за плечо. — Брось! Не стоит она того. Мы тебе другую девушку найдем.

— Уйди! — глухо проговорил Джойстик.

— Да я тебе помочь хочу, глупенький.

— Уйди, — повторил друг. — Ты все это нарочно подстроил. Чтобы посмеяться надо мной. Над моими чувствами. Вы оба надо мной смеялись. Сами пошли на крышу, заниматься любовью, а меня… а я… а мы…

Он не договорил и вновь зарыдал, изо всех сил, размазывая по лицу слезы.

— Там поток, здесь течет, всюду вода, — произнес Костя.

Джойстик вскочил на ноги. Поднялся и Костя. Теперь они стояли друг перед другом, как враги. Но первым образумился Костя.

— Наш договор остается в силе, — произнес он. — Я верну ее тебе.

В ту же секунду Джойстик ударил его в лицо. Костя отлетел к стенке. Потрогал языком зашатавшийся зуб. Из разбитых губ стала сочиться кровь.

— И что меня сегодня все время бьют? — произнес он, вынимая платок. — Неужели я такая сволочь?

— Еще какая! — отозвался Джойстик и побежал вверх по лестнице.

Электричка подъезжала к нужной станции. Оля дремала, склонив голову на плечо Кости. Тот, стараясь не тревожить ее, тихо рассказывал Антошке сказку про Волка и Семерых Козлят.

— …Потом он стал гоняться за ними по всему лесу и сожрал всех до одного, с рогами и копытами. Козу тоже. Но пришли охотники, вскрыли брюхо и вытащили оттуда бабушку и Красную Шапочку. Нет, постой, это, кажется, из другой сказки. Словом, Колобок укатился, а нам пора. Приехали!

Он слегка подтолкнул Ольгу, та открыла глаза и потянулась.

— Все? — спросила она. — Так быстро?

— Что ты имеешь в виду? — усмехнулся он. — Еще ничего и не начиналось. Просто мы приехали на станцию. Выходим.

— Не можешь без пошлостей, — сказала она, беря Антона за руку и идя вслед за Костей.

Они очутились на платформе. Затем спустились по шатким металлическим ступенькам и пошли по проторенной тропинке к дачному поселку. С обеих сторон лежали огромные сугробы снега. Утро было свежим, солнечным. Над некоторыми крышами домиков из труб вился дым.

— Мы тоже печку затопим, — сказал Костя, идя впереди и не оборачиваясь.

— А твои родители не приедут? — спросила Ольга. Она замыкала шествие.

— Не должны. Что им тут зимой делать?

— Ну, мало ли. Может быть, то же, что и нам.

— А зачем мы сюда приехали, играть? — спросил Антошка.

— Играть, играть, — отозвался Костя. — Всю жизнь играем и не наиграемся.

— Уж это точно, — согласилась Ольга, вздохнув.

Преодолевая сугробы, они подошли к неказистому домику. Костя открыл ключом калитку, затем стал возиться с замком во входной двери. Наконец отпер и ее. Внутри было сыро и затхло. Он включил свет.

— Да, не хоромы, — сказала Ольга, оглядываясь.

— Что есть, выбирать не приходится, — отозвался Костя. — Ставни открывать не буду, возиться с ними! Если хочешь, можно посидеть при свечах?

— Я хочу, — сказал Антошка.

— Тебе слова не давали, — заметил Константин. — Слушай, а он нам не помешает?

— Я вам не помешаю, — сказал Антошка.

— Да, он нам не помешает, — подтвердила Ольга. — Потому что мы с тобой и так помешанные. Я только сейчас понимаю, какую глупость мы затеваем. Ребенок должен рождаться от любви. А не по соглашению.

— Но ведь другого выхода нет? — растерянно спросил Костя. — А если хочешь, давай на два часа сделаем вид, что любим друг друга? Пофантазируем.

— У меня не получится, — Ольга опустилась на стул.

— А ты постарайся.

Костя начал доставать из рюкзака продукты. Появилась бутылка вина. Потом он сходил за дровами и стал растапливать печку. Ольга как-то безучастно следила за его действиями. Антошка уже освоился в доме, старался всюду, в каждую щель сунуть свой нос.

— А он, кажется, похож на меня, — бросил Костя, чиркая спичками. Растопить остывшую за зиму печь было не просто.

— А на какого же ему еще быть похожим? — усмехнулась Ольга. — На Черномырдина, что ли?

— Ну… я так просто. Забавно видеть в маленьком человечке свое собственное лицо.

— Только забавно? И ничего больше?

— Оля, не заводись, — предупредил Костя. — А то я тоже начну нервничать, и все полетит к черту.

— Ладно, не буду. Кстати, а где сейчас Джойстик, что с ним?

— Не знаю. Кто-то мне говорил, что он на какой-то радиостанции ведущим работает. Впрочем, мне это не интересно.

Ему было действительно неприятно вспоминать о прошлом, о том вечере в общежитии. Чтобы выбросить все из головы, он стал торопливо открывать штопором бутылку. Тут как раз загудела и печка. Начали приятно потрескивать поленья. Ольга гипнотически смотрела на огонь, держа в руке бокал с красным вином. Перед глазами плыли далекие картинки из прошедших дней.

— Ну, вздрогнем? — вывел ее из оцепенения голос Кости.

— А лучше тоста не будет? — спросила она, чокаясь.

— Тогда за нас! — сказал Костя, выпрямляясь. — Чтобы все было хорошо. У тебя, и Антона, и у меня.

— Главное — у Антона.

Они вновь чокнулись, выпили. Антон продолжал носиться по комнате, тыкая саблей в мебель.

— Не скажешь, что он больной, — произнес Костя.

— Это ремиссия, перед обострением болезни, — шепотом ответила Ольга. — Так мне пояснил врач. Резвость сменяется полной апатией. А где?..

Она оглянулась, ища что-то глазами.

— Кровать? — спросил Костя. — В соседней комнате. Белье я с собой взял. Чистое.

— Не кровать. Ложе любви, — усмехнулась Ольга.