То свидание в Кембридже... - Розали Эш Страница 16

— Правда? — прошептала она. — Если бы я могла тебе поверить…

Это Бена он хочет, болезненно отдалось у нее в мозгу. Я лишь средство для достижения цели…

— Поверь… — Марко целовал ее шею, его пальцы забрались ей в волосы, вороша их с такой нежной страстью, что сопротивление ее развеялось как дым.

— О, Марко… — Она шептала его имя как заклинание, впитывая дрожь, которой он откликался на ее прикосновения.

— Поверь мне, — повторял он, — я хочу тебя… — Он расстегивал ее блузку, его сильные, проворные руки проникли внутрь. — Ты не знаешь… солнышко мое, ты не представляешь, как сильно…

Ее блузка распахнулась, Марко отодвинул шелковистую ткань и дотронулся до ее груди. Полли таяла от его прикосновений. Он отбросил в сторону бюстгальтер. Ночной воздух охладил ее кожу. Под весом его тела она опрокинулась назад, твердое, как железо, бедро оказалось у нее между ног. Она крепко закрыла глаза, желание поднималось в ней как прилив. Он жадно бродил взглядом по ее телу, одновременно лаская маленькие твердые выступы грудей, пока их кончики не стали как каменные. Тогда он наклонил к ним голову, целуя каждый по очереди со все возрастающим пылом. Полли задержала дыхание, вдруг ее жажда выплеснулась наружу громким стоном.

— Марко, я не… я не могу… — Слова звучали как бессвязный лепет.

— Не тревожься… все будет хорошо… доверься мне, солнышко, все будет хорошо… — Его хриплый шепот околдовывал. Он провел руками по ее телу, спустившись к поясу джинсов, раскрыл молнию и потянул материю вниз с бедер, затем угнездился сам между ее голыми ногами старым как мир мужским движением. Пальцы его накрыли теплый холмик у нее между ногами, изучая его через тонкие атласные трусики. Она вздохнула, когда язык его погрузился в ее рот в тот самый момент, когда он просунул палец под влажный атлас, обнаружив набухший, горячий тайник ее тела.

Полли низвергалась вниз и вниз, в темную пучину страсти, такую же неизмеримую и загадочную, как и глубины океана. Трезво мыслить она уже не могла. Был ли он или не был любовником ее сводной сестры — все потеряло смысл, растворилось в тумане…

— Марко? — Ее чуть слышный незаконченный вопрос повис в ночном воздухе.

— Разреши мне войти, милая… — слетела с его губ прерывистая мольба. Он стянул ее маленькие трусики по бедрам, в то время как она, всхлипывая и извиваясь, трясущимися руками расстегивала пуговицы его рубашки. Расстегнув ремень на джинсах, она пыталась спустить язычок над выпуклостью такой твердой, что ткань натянулась до предела. Кровь пульсировала в ее висках, и она сдалась. Он закончил раздеваться, содрогаясь от нетерпения, и вернулся к ней, горячий, сухощавый, жесткий, чтобы, разведав путь, погрузиться в обволакивающее, призывное тепло, подавляя ее крики страсти своим ртом.

Это было как возвращение домой, как раскрепощающее освобождение, заставляющее ее рыдать горячими, дикими слезами, пока наконец он не довел ее до неистового завершения и тут же и сам не взорвался внутри ее со сдавленным возгласом триумфа.

В изнеможении они распластались на смятой ткани куртки. Полли лежала как поломанная кукла, она слышала свое прерывистое дыхание, ощущала руки Марко, поглаживающие ее волосы, ласкающие спину, намеренно удерживая ее как можно ближе.

Долгое время они так и лежали, переплетясь телами. Глухой стук его сердца отдавался у нее в ушах, мощные объятия убаюкивали своей безопасностью. Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось.

— Ты принимаешь таблетки на этот раз? — спросил он. Слова его были наполнены иронией.

— Нет…

— Прекрасно. Я не хочу, чтобы мой сын был единственным ребенком.

Полли замерла. Дерзкое поддразнивание Марко спустило ее с небес на землю. Все тело напряглось от нарастающей ярости. Надо быть совершенно сумасшедшей, чтобы допустить до этого; если ей недоставало прежних доказательств, то теперь ее худшие опасения сбылись. Марко никогда не был привязан к ней. Он ценит ее только как мать его сына, с такой властностью предъявляя свои права на нее, что просто дыхание перехватывает. В то время как она втайне так тянется к нему, что отдала бы все на свете за ответную любовь.

И это дает ему слишком много власти над ней. Полли резко села, нащупывая блузку и джинсы, внезапно погрузившись в бездну унижения и отвращения к себе: она снова потеряла контроль над собой.

У нее никогда не возникало подобных проблем с другими мужчинами, подумала она, прижимая руки к горячим щекам. Влияние же Марко на нее безраздельно. Почему из всех мужчин ее угораздило выбрать Марко, который был влюблен в другую?

— Полли, милая…

— Не называй меня так.

— Послушай, я виноват. — Марко поднялся, застегивая рубашку и натягивая джинсы быстрыми, ловкими движениями. — Мне не стоило шутить насчет таблеток. Извини.

В глазах его она разглядела шутливое покаяние. На секунду ей захотелось рассмеяться, бросить легкую реплику, разбить лед снова. Что угодно, лишь бы удержать ту короткую неистовую близость, которую они только что разделяли. Но в груди у нее как будто захлопнулся невидимый клапан. Ее уступка Марко, потворство собственной похоти, теперь предстала перед ней во всей жалкой неприглядности. А с того их чудесного вольного дня, проведенного вдвоем, казалось, прошло не несколько дней, а много-много лет.

— Вернемся в дом, — предложил он тихо и, накинув куртку ей на плечи, медленно погладил ее по руке, слегка нахмурившись от беспокойства. — Надо бы поесть; надеюсь, Анджелина соберет нам что-нибудь.

— Я не голодна, — ответила она, отбрасывая его руку, — особенно в большой семейной компании. Я устала и пойду к себе.

— Тебе надо поесть. Ты слишком худенькая.

— Ты намерен откармливать меня, чтобы я вынашивала здоровое потомство?

Он осторожно посматривал на нее все время, пока они спускались вниз.

— Похоже, что, когда мы будем вместе, у нас станут возникать проблемы с темой для разговоров после любовных игр.

— Может, потому, что нам не предназначено быть вместе?

— Тогда почему нам это так нравится?

Ее щеки снова начали заливаться пунцовой краской.

— Мне не… — начала она неубедительно.

— Лгунишка. — Его мягкий укор был совершенно оправдан. — Мы занимались любовью лишь дважды, Полли. И оба раза ты так же сильно желала меня, как и я тебя.

— Перестань хвастать!

— Я не хвастаю. Разговор лишь о взаимности чувств. — Он остановился и поймал ее руку, поворачивая ее к себе. — Веришь мне или нет, но у меня нет привычки соблазнять девственниц, ни секунды не заботясь о предохранении, я также не бросаюсь на женщин al fresco, чтобы заняться с ними сексом на собственной куртке. — Его губы слегка покривились, когда он взглянул на нее сверху вниз. — Похоже, дело тут в серьезном сексуальном притяжении. Полли, ради Бена, не убегай от меня сегодня. Нам надо поговорить наконец.